одному. Понимаешь?
Я вздрогнул. Пришедшее осознание истины на мгновение ослепило и отозвалось щемящей болью в груди – вспомнилась встреча с родителями, тогда, перед боем с Мали. До сих пор оставалось загадкой появление сотен людей, призывающих меня, словно я тоже был их сыном. Это были родители детей, ставших частью меня. Я обрел собственное имя – Гор, но эхо множества других имен звучало в моей памяти.
– Ты все понял? – тихо спросил Стратег.
Я кивнул. Истина оказалась простой и страшной. Машина Мастеров выкачивала силы из детей, вошедших в башню, и вливала в одного-единственного счастливчика, которому предстояло стать Легионером, Ведуном или Убийцей. А я был первым. Страшно представить, сколько детишек из покоренных Владетелем земель отдали жизни за то, чтобы я обрел могущество непобедимого Убийцы.
Никогда не верил историям про бессмертную душу и доброго Создателя, наблюдающего и взвешивающего наши поступки. А если все это правда, и тело – это вместилище души? И не забрал ли я души детей? Как там сказано в книге Пророков 'И придет Нечестный, вместивший бессчетно душ, и скривится улыбкой прелестной, и вопиет гласом трубным…' А говорится это, между прочим, о приходе вестника конца всего сущего.
От темных мыслей меня отвлек Стратег.
– Когда я узнал истину, то был готов покончить с собой. Ты знаешь, что меня остановило?
– Любовь и ненависть, – я ответил, не задумываясь.
– Да. Как ни странно, простые человеческие эмоции… Я решил, что все это нужно остановить, – Стратег рассмеялся и сделал большой глоток, опустошив кружку, – давно хотел посидеть и поговорить вот так, спокойно и вдумчиво. Особенно напоследок.
Странный он. Понимает, что обречен – и ни малейших признаков волнения. Это новая ловушка, или фатализм в крайней форме? Стратег, словно услышав мысленный вопрос, произнес совершенно спокойно:
– Когда долго готовишься к смерти, постепенно привыкаешь к мысли о неизбежности ухода. Я не страшусь, напротив, ожидаю его с нетерпением. Понимаешь почему?
– Нет, – решительно сказал я, – не понимаю.
– Значит, ты не все смог увидеть… придется еще раз, – ответил Стратег.
Он медленно поднялся из-за стола, и низко опустил голову, словно погружаясь в собственные мысли. А я физически ощущал, как исчезают стены, закрывающие его сознание.
– Иди сюда! – он почти кричал.
Я понял. Стратег ожидал прихода духа Убийцы. Я успел подумать, что серебряный медальон больше не понадобится и шагнул в раскрывшуюся бездну.
XXII
Я не заметил, как вышел из Города. Вовсе не потому, что смятение затуманило рассудок, просто мелочи вроде десятка Стражей Ворот, нескольких Ведунов и двух дюжин Легионеров меня больше не беспокоили. Я знал, что есть доля секунды, когда внимание Стражей и Ведунов будет отвлечено, а Легионеры не обратят внимания на промелькнувшую тень. Только пройдя по дороге пару миль, осознал, что без малейших усилий миновал считавшийся прежде непроходимым боевой заслон Людей Башен. И вовсе не удивился этому.
Меня также нисколько не заботило, что к городу ускоренным маршем выдвигается полный Легион и кавалеристский корпус Внутренней Стражи. Владетель, по всей видимости, очень серьезно относится к происходящему. Что же, у него всегда было превосходно развитое чувство опасности. Но нет, дорогие гере, я не собираюсь сражаться, у меня есть дела поважнее.
Кто я теперь? С этим еще предстоит разобраться. Одно знаю точно – сущность Стратега покинула мое сознание… оставив все, что знал и умел этот человек. Сейчас трудно сказать, какими возможностями я обладаю, нужно время, чтобы разобраться во всем. Много времени. А сейчас у меня есть неотложные дела.
Владетель поднял на ноги всех Людей Башен, Тайную Стражу, Ночных Хозяев. Они роют землю, разыскивая Роника и Марту. Но нет, гере, вам меня не опередить, и не стоит становиться на моем пути. Не думаю, что у меня будет желание сдерживать ярость. Есть Владетель, и есть Мастера – все, кто с ними, отныне не заслуживают снисхождения. Я так решил после того, как в последний раз взглянул в мертвые глаза Стратега.
'… Он не боялся смерти. Совсем. Его разум был спокоен и чист. Его? На этот раз единение было полным и приходящее знание не воспринималось как новое откровение, а скорее как нечто забытое и всплывшее в памяти.
Мастера… А ведь это слово хорошо передает их суть. Древние умельцы, построившие страшные машины. Холодные монстры, равнодушно наблюдающие мучительную смерть несчастных детей. Что заслуживают они кроме безжалостного и решительного уничтожения? Что сделали со своим миром и какие цели преследуют в нашем?
Почему я раньше не задумывался об этом? Что такое 'Земли Владетеля'? Плодородные равнины Марона, леса близь Столицы, обширные земли Баронов, Восточные княжества, Город и его торговые фактории, Южные пределы, Багровые горы, Страна Лесов на севере, Озерный Край, Дикая степь и… и все. Последние неизведанные места нанесли на карты еще при позапрошлом Императоре. Экспедиции картографов дошли до Великой пустыни, которая и являла собой границу изведанной Вселенной. Я считал наш мир поистине безграничным… до того, как взглянул на него глазами Стратега, единственного человека, осознавшего, каким все было во времена Древних.
Земли Владетеля – всего лишь маленькое пятнышко на огромной карте. Древние владели невероятными просторами, они плавали по воде так далеко, что берег исчезал за горизонтом, да что там – плавали! Древние умели летать по воздуху как птицы и путешествовать среди звезд. Могущество их было безгранично, пока Мастера не собрали первую машину. Стратег не смог точно узнать, что произошло, он понимал одно: именно машины Мастеров превратили цветущий мир в раскаленную пустыню с крохотным беззащитным зеленым островом.
Сами Мастера выжили. Спрятались в подземных крепостях, ожидая, когда можно будет подняться на поверхность. Поднялись и нашли родственную душу – Владетеля. Знает ли он сущность Мастеров? Уверен – знает…
…Очень странное состояние. Образы мысли Убийцы и Стратега переплетаются самым причудливым образом. Сознание пытается цепляться за привычное мироощущение, но понятие 'я' ускользает, оставляя гнетущую неопределенность.
И именно эта двойственность – единственное оружие, способное сокрушить Владетеля и Мастеров. Размышляя о возможности избавления от власти Слова Владетеля, я не мог даже представить что-либо подобное. Сущность Убийцы делает его отличным от всех иных Людей Башни. Он – другой. Умение лишать жизни себе подобных – только часть искусства, главное – это способность слиться с жертвой, увидеть мир ее глазами, понять ее мысли. Именно поэтому невозможно скрыться от Убийцы.
Только первый Убийца получился не совсем такой, каким намеривались сделать его Мастера. Слишком много душ впитал он в себя, слишком велика была его сила. И эта сила возрастала с каждой новой жертвой. Умысел ли Мастеров был тому причиной или недосмотр, но, сливаясь с беглецом, Убийца, подобно машинам в Башнях, забирал его силу. Жизнь покидала человека, а его способности, знания, устремления вливались в сущность Убийцы. И чем глубже было слияние во время преследования, тем большая частичка души передавалась ему.
Стратег продумал все. Как можно справиться с Владетелем, если его неусыпно охраняют непобедимые и неподкупные Люди Башни? Можно ли с кого-то из них снять заклятье преданности? Путешествуя в темных закоулках своего сознания, Стратег не сумел полностью избавиться от цепей, наложенных Мастерами.
