разухабистый мотивчик, а Ленка и очень серьезный де Фер, не обращая внимания на бренчание гитары, что-то вполголоса обсуждали. Виктор Александрович сидел чуть в стороне, в одиночестве и задумчиво смотрел на воду.
Тихорецкий отхлебнул из кружки и громогласно заявил:
– А послушайте, други мои! Объясните мне одну простую вещь – если вы такие серьезные парни – башни крушите, так какого же лешего вы тут в войнушку игрались? Как там у вас – щелкнул пальцем – и враг – бежит, бежит, бежит!
Хитрюга генерал никак не мог все это время заполучить Ганю или Сергея для обстоятельной беседы. А тут такой момент – почему бы не позадавать вопросы? Штильман моментально прекратил музыкальные упражнения и уставился на начальника.
Ганя и Сергей переглянулись.
– Понимаете, – медленно сказал Сергей, – оружие Предтеч нельзя использовать против людей. Предтечи очень осторожно относились к технологиям разрушения. Особо мощные системы вооружений обладают чем-то вроде искусственного интеллекта, который блокирует попытки использования против людей.
– Не понял, – пробасил генерал, – а как же вы этого психа ухлопали, да еще и башню уронили? Божьим словом? И как он сам собирался его использовать? Вы же, если не ошибаюсь, пока еще человеки. Homo, так сказать, Sapiens. Или уже нет?
– Все просто. То, что он собирался применить – это оружие колоссальной разрушительной силы. Оно предназначалось для уничтожения планет.
– Однако, – присвистнул Тихорецкий.
– Именно. Его действительно нельзя направить против людей, но… как бы это правильно сформулировать… попытка приведения в боевой режим могла попросту испепелить Эдем. Я думаю, что в этот момент оружие перестало воспринимать Великого Магистра как человека. Бедняга сошел с ума. И открылся для ответного удара. С точки зрения Предтеч, он стал врагом.
– Так, а теперь поподробнее, – с Тихорецкого мгновенно слетел хмель, а Штильман замер, как охотник, почуявший дичь, – а против кого было сделано это оружие?
– К сожалению, мы с вами очень скоро об этом узнаем, – громко сказал Ганя. От неожиданности все замолчали, стало слышно, как потрескивают угли, в роще поют птицы, и на берегу стрекочет цикада.
На западе светило подходило к горизонту, окрашивая далекие облака в зловещий багровый цвет.
