— Мне больно сгибать ее. Имей сострадание.
Коналл покачал головой:
— Уиллоу? Не отвлечешь Баннермана от его обязанностей? Попроси, чтобы принес бинты.
— Уже бегу, сэр, — ответила Уиллоу.
— Ладно. Сейчас посмотрим на щиколотку более пристально.
Вскинув подол юбки Шоны до колена, Коналл заскользил рукой вверх по ее чулку, наслаждаясь твердыми контурами ноги. На середине бедра чулок заканчивался, оставляя обнаженной нежную, как у младенца, кожу. Не удержавшись, Коналл лениво покружил пальцем по внутренней поверхности ее бедра. Шона закрыла глаза, вспоминая ощущения испытанного экстаза. Поиграв с лентой подвязки, Коналл одной рукой ловко расстегнул державшую ее пуговку. Подушечки его пальцев пробежали по обнаженной коже над чулком и, описав полную окружность, заставили Шону издать вздох. Ее кожа была такой нежной, такой гладкой, что Коналл испытал прилив желания.
Он до сих пор помнил сладкий вкус ее девичьего мускуса и огонь ее желания. Много раз переживал он тот момент в караульном помещении, когда познакомил ее с новой формой наслаждения. Он очень хотел научить ее большему и дать ей всю полноту ощущений, слившись с ней телом. И всем телом познать все ощущения, которые получали пока лишь его пальцы.
Взявшись за край чулка, Коналл аккуратно спустил его вниз.
В этот момент открылась дверь, и в гостиную вошла герцогиня.
— Балленкрифф! Что все это значит?
Вернувшись из грез на землю, Коналл посмотрел на Шону глазами герцогини. Девушка сидела, откинувшись на диване с поднятым до колен подолом юбки, обнаженной икрой и скатанным до щиколотки чулком в его руке.
Он перевел взгляд на герцогиню.
— Я осматриваю голеностопный сустав мисс Шоны. Она только что его растянула. Что вы имели в виду, ваша милость?
— Балленкрифф, наверняка вы сознаете, что неприлично осматривать обнаженную ногу женщины, оставаясь в комнате с ней наедине?
— Я доктор, ваша светлость, и в том, что я делаю, нет ничего неприличного.
— Позвольте уточнить. Были доктором. Теперь вы землевладелец, титулованный джентльмен, сэр. Джентльмену не положено заниматься какой‑либо профессиональной деятельностью.
— Мадам, медицина больше, чем профессия. Это призвание, медицина требует огромного напряжения зрения и сил. Постигнув искусство медицины, я не могу не оказать помощь тому, кто в ней нуждается.
Герцогиня сжала губы.
— Бога ради, не могу понять, как такой образованный человек, как вы, проявляет подобную наивность. Неужели вы не видите, что эта плутовка просто пытается вас соблазнить, чтобы воспрепятствовать женитьбе на моей дочери?
— Как вы можете быть столь ограниченной? — вспылил Коналл. — Неужели для вас больше ничего не существует в этом мире, кроме свадьбы дочери?
— Безусловно, существует. И поэтому я делаю все, чтобы хитрые мошенницы вроде вашей «управляющей» не надеялись сорвать мои планы.
Под стоны Шоны Коналл убрал ее ногу со своих колен и встал.
— Мадам, меня оскорбляет ваша черствость. Будьте осторожны и не заходите далеко, иначе не будет никакой свадьбы.
— Если не будет свадьбы, сэр, это вы толкнете меня слишком далеко, и к чему это приведет, думаю, вы знаете не хуже меня.
Коналл заскрежетал зубами. Гнев затуманил ему глаза. Он снова взял Шону на руки, сожалея, что таким образом причиняет ей страдания.
— Боюсь, Шона, что гостиная не самое подходящее место для больничной палаты. Я отнесу вас в вашу комнату, где смогу позаботиться о вас без постороннего вмешательства и так, как сочту нужным.
Пока Коналл нес ее по лестнице в детскую, Шона буквально вцепилась в его шею. Выражение его лица было хмурым, но, естественно, не потому, что тяготила ноша.
— Все хорошо, Коналл?
— Все хорошо.
— Только мне так не кажется.
— Шона, — повторил он с раздражением, — у меня все в порядке. А вот ты у нас пострадавшая.
Она подумала, что из них двоих он пострадал больше, но промолчала. Они дошли до детской, где их встретила сидевшая с Эриком, как и сказала Уиллоу, миссис Доэрти.
— Боже! Что случилось? — всплеснула она руками, когда Коналл прошел мимо нее с Шоной на руках.
— Шона неудачно упала и повредила щиколотку. Принесите сюда свечи. — Коналл положил Шону на кровать. — Миссис Доэрти мне еще понадобятся кое‑какие медикаменты. Не будете ли вы так добры принести из кабинета коричневый баул?
— Нет, умоляю! — воскликнула Шона. — Сходите за ним сами, Коналл, я хочу облегчиться, и мне потребуется помощь миссис Доэрти.
Лицо Шоны омрачила тень озабоченности.
— Конечно, только постарайтесь не наступать на ногу. Я скоро вернусь.
Дождавшись, когда за Коналлом закроется дверь, Шона вскочила с постели.
— Вы принесли его? — спросила она у миссис Доэрти.
— Да, вот он. — Миссис Доэрти открыла ящик и достала оттуда миску, прикрытую тряпицей. — Свекольный сок, как ты и просила.
Шона подлетела к столу и схватила неиспользованное перо.
— Принесите мне книжку.
Пока Шона стаскивала с ноги чулок, миссис Доэрти вытащила из‑под кровати «Практику терапевтической, хирургической и акушерской помощи женщинам» и, положив на матрас, открыла на заложенной странице.
— Вот.
— Хорошо. Теперь посмотрим… На рисунке видно, что нога краснеет здесь, здесь и здесь. Давайте сюда свекольный сок!
Миссис Доэрти протянула ей миску. Шона обмакнула в сок перо и смазала внешнюю поверхность пятки. Еще немного покрасила верхнюю часть свода стопы. Свекольный сок тотчас впитался, и нога приобрела травмированный вид.
— Ну как? — справилась она у экономки.
— На мой взгляд, вполне убедительно. Думаешь, хозяин поверит?
— Очень на это надеюсь, — призналась Шона, обмахивая ногу, чтобы сок скорее высох. — Потому что если он женится на этой семейке снобов с имениями по всей Англии, можно не сомневаться, что про Балленкрифф он вскоре забудет.
Миссис Доэрти прикусила губу.
— Не дай Бог. Я не могу потерять это место.
— Да, мы все потеряем что‑то важное.
Экономка понимающе тронула Шону за плечо.
Шона вздохнула.
— Мне нужно побыть с ним еще какое‑то время. Я видела, как хорошо ухаживал он за собакой, и надеюсь, что за мной будет ухаживать не хуже. Если бы я могла удержать его здесь подольше, возможно, мне удалось бы заставить его изменить решение насчет леди Вайолет.
— Будем надеяться, что у тебя получится, — сказала миссис Доэрти. — Между прочим, ты знаешь, что ушиб к утру должен посинеть?
— Знаю, — сказала Шона. — У меня уже есть синие чернила. Можете не волноваться, я хорошо
