Эванджелина прикусила губу, желая скрыть от него предсказание Авроры.
— В чем дело?
Он склонил к ней голову.
— Это Аврора, у нее было видение. Она говорит, что тебе грозит опасность.
Все мысли о предсказании маленькой пророчицы вылетели из головы Эванджелины в тот момент, когда Лахлан сказал, что она единственный человек, которого он хочет видеть.
Глядя на мужчину, который теперь был ее мужем не только на словах, Эванджелина ощутила прилив эмоций такой мощный, что он снес последние остатки ее оборонительных сооружений. Она любила Лахлана. При этом признании ее сердце смягчилось, темная пустота заполнилась сияющим светом, и Эванджелина еще крепче утвердилась в своем решении не позволить никому причинить Лахлану зло.
Он поставил ее на ноги, но их нагие тела продолжали прижиматься друг к другу.
— Эви, — его взгляд, остановившись на ней, потеплел, — мне нужно, чтобы ты пообещала, что отныне не будешь рисковать своей жизнью, что позволишь мне защищать тебя и любого другого, кто может попасть в беду.
— Нет. Я не какая-то беспомощная женщина, я… — Эванджелина, прищурившись, посмотрела на него, когда Лахлан с помощью ее магии одел ее в штаны и рубашку. — Это не смешно, Лахлан. И как тебе известно, Аврора говорит, что моя магия скоро вернется ко мне.
Он повел бровями и одел себя в такую же одежду.
— Когда я получу обратно свою магию, ты не будешь таким самоуверенным.
— Нет, буду.
Он пронзительно свистнул, и его черный конь, стуча по песку копытами, поскакал к ним, а Лахлан наклонился за ее платьем, которое было почти засыпано песком вместе с его килтом и накидкой. Запихнув одежду в кожаную седельную сумку, он усадил Эванджелину на лошадь и занял место позади нее.
— Как далеко отсюда до Льюиса? — спросила Эванджелина, молясь, чтобы было недалеко.
— Я знаю короткий путь, он не займет много времени. Мы будем там еще до наступления ночи и останемся до утра.
— Сирена с детьми уже вернулась из Данвегана?
По ее тону можно было предположить, что ей этого совсем не хотелось бы.
— Нет.
Услышав в его голосе усмешку, она оглянулась.
— Не притворяйся, ведь ты так же, как я доволен, что они еще не вернулись.
— Да. — Лахлан потерся носом о ее шею, воспламенив в ней огонь желания. — Я очень доволен, что башня будет в нашем распоряжении. Ты не потревожишь младенцев, когда будешь выкрикивать от восторга мое имя так, как ты это делала.
— Я не выкрикивала твое имя, — густо покраснев, пробурчала Эванджелина.
— Нет, выкрикивала и этой ночью снова будешь выкрикивать.
Эванджелина покачала головой, задумавшись, все ли мужчины так раздуваются от самодовольства, как ее муж, и решила, что он, пожалуй, не сможет пройти в двери дворца. Она уже собралась высказать ему свое мнение, но вдруг почувствовала, как напряглись его руки.
— Что случилось? — спросила Эванджелина, всматриваясь в густой кустарник.
На краю леса прямо впереди них неясно вырисовывались руины сгоревшего замка. Откинув голову назад, она увидела, что у Лахлана на скуле дрожит мускул, морщины у его чувственного рта стали более резкими, а его взгляд был прикован к почерневшим каменным развалинам.
— Ты знал людей, которые здесь жили?
— Да. Это Ламон.
При звуке этого имени ее пульс быстро застучал.
— Тот Ламон, который держал тебя в заточении в Гластонбери?
— Тот самый.
Лахлан замкнулся в себе.
— Расскажи.
Лахлан заставил ее рассказать об Аруоне, и это ей помогло. Эванджелина знала, что Лахлан много страдал в Королевстве Смертных, и подумала, что, возможно, эго место сыграло какую-то роль в его жизни.
— Я понимаю, ты не дашь мне покоя, пока я не расскажу тебе, — вздохнул он под ее непреклонным взглядом, — но это уже в прошлом, Эви. Я…
— Так было и с Аруоном, — тихо напомнила она.
— Джанет, сестра Ламона, и я были любовниками, — поцеловав Эванджелину в макушку, начал Лахлан. — После того как мы были вместе уже несколько месяцев, она сказала мне, что носит моего ребенка. Я согласился жениться на ней и приехал сюда просить ее руки. Тут оказалась старая карга, когда- то бывшая моей нянькой. Она знала, кто я, ведь именно она обнаружила у меня на плече знак Фэй. В день смерти моего от… Александра Эйдан отослал ее из Льюиса, хорошо заплатив ей за молчание. Мы думали, что она уехала в Эдинбург, но она все время служила у Ламонов, была няней Джанет.
— Почему Эйдан отослал ее?
— Она ненавидела фэй, ненавидела меня и подогревала страх Александра. Она много лет служила у него в семье, и он придавал большое значение ее мнению.
— И она рассказала Ламонам?
Лахлан засмеялся, и Эванджелина, услышав горечь и боль в резком, хриплом смехе, крепче стиснула его руку.
— О да, она постаралась, чтобы они узнали, кто я, нарисовала отвратительную картину моих порочных наклонностей. Нет ничего удивительного, что Ламоны, отец и сыновья, до полусмерти избили меня. Когда они бросили меня на мою лошадь, я был почти в бессознательном состоянии, но, к счастью, Фин знал дорогу домой. Они прислали Эйдану письмо с требованием, чтобы он вместо меня женился на Джанет, а меня выгнал из Льюиса. Они пригрозили, что если он этого не сделает, то они позаботятся о том, чтобы ребенок не выжил и все узнали, кто я такой.
— Но Эйдан не…
— Нет, он согласился. У него не было выбора. На следующее утро он отправился принимать их требования. Это, — Лахлан подбородком указал на выгоревшее здание, — все, что он увидел по приезде. Почти все думают, что это сделал я.
— Ты никогда не поступил бы так гнусно. Ни один человек из тех, кто тебя знает, не мог поверить этому.
— Спасибо тебе, — нагнув голову, Лахлан заглянул ей в глаза, — но было много таких, кто поверил, и в их числе мой брат.
— Значит, ты вернулся, да?
Из-за обрушившейся стены появилась сгорбленная старуха в изношенном черном платье.
— Неужели ты еще жива? — вырвался у Лахлана изумленный возглас. — Все думали, что ты погибла в огне.
Она захихикала, тыча в каменные обломки длинной кривой палкой, а потом взглянула вверх на Лахлана своими почти безумными бесцветно-голубыми глазами.
— А кто, по-твоему, вернул Ламона к жизни, чтобы он мог отправиться за тобой в Лондон?
Эванджелина расслабила руку, желая послать разряд молнии в женщину, которая причинила Лахлану зло, и удивилась, с удовольствием ощутив внутри себя слабое свечение. Как будто почувствовав ход ее мыслей, Лахлан положил руку ей на плечо и предостерегающе стиснул его.
— Знаешь, он вернулся. Он и та женщина, Урсула. Та, которая родила тебе ребенка. И он как две капли воды похож на тебя. К сожалению, они не дали мне убить его. Такие же глупцы, как Джанет. Она не захотела принять снадобье, чтобы избавиться от твоего ребенка, но я-то позаботилась об этом, а?
Она залилась визгливым смехом и откинула со сморщенного лица висящие прядями седые волосы.
— Так это ты устроила пожар?
— Я! — злорадно усмехнулась она.
