Ладно, подумала я, ладно. Надо мне научиться себя контролировать.
Очередь начала потихоньку двигаться. Мы наконец-то вошли в здание и оказались в море учеников — хотя я не была его частью. Во всяком случае, не ощущала. Я не могла ни прыгать, ни обниматься, ни рассказать кому-нибудь что-нибудь такое, что не отпугнуло бы его от меня раз и навсегда.
Как только мы вошли в аудиторию, я поняла, почему Род выбрал для меня Уикхэм. Найти школу элегантней было бы непросто. Аудитория в Хопперовке могла бы соперничать с самыми прекрасными домами, что я только повидала за пять столетий. В моем замке в Хатерсейдже ничего не делали из металла, только камень и дерево. А вот в Уикхэме все было совсем по-другому, в современном стиле. Светильники здесь были сделаны из витражного стекла и горели ярче от легкого нажатия пальца. Ряды скамеек поднимались, расходясь вширь, от небольшого помоста в центре комнаты. Лестницы, что шли вдоль этих скамей, были устланы красным ковром, а сбоку бежала полоска крошечных лампочек.
— Здесь проходит собрание только старших классов, — пояснил Тони, пока мы поднимались по ступеням. Многие ученики уже расселись, сбившись в тесные группки. — Садись сюда, — предложил он, показывая мне на несколько рядов скамей слева, в дальнем конце.
Ученики, что уже сидели там, стилем одежды напоминали Тони. У некоторых волосы были выкрашены в странные цвета, а у одного из старших мальчиков в губе и брови висели серьги. Гэвин, вампир из моего братства любил ножи и кинжалы. Ему бы понравился пирсинг. А может, и вправду уже понравился.
Джастина я не нашла средь толпы, хотя, надо признать, надеялась увидеть. Зато заметила ту противную блондинку, Трейси Саттон, и двух ее подружек — Неразлучную Троицу в полном составе. Они сидели с другой стороны от лестницы, чем мы, и о чем-то шушукались, сблизив головы. Внезапно Трейси посмотрела наверх и перехватила мой взгляд. Я отвернулась, села на скамью, сняла рюкзак и поставила его у ног.
Я ничего не могла с собой поделать. Повернувшись, я пристально уставилась на ее губы. Она наклонилась к самой низенькой из трех блондинок и сказала:
— Та новенькая сидит с народом из художки.
Низенькая блондинка повернулась в мою сторону, но я уже успела отвести взгляд.
— А она хорошенькая, — заметила блондиночка.
Трейси нахмурилась.
— Ну, так себе. Бледнее, чем я в середине ноября. А на плече у нее что за татуировка? По мне, так мрачновато.
Меня словно ножом резануло! Я чуть не хлопнула себя ладонью по лбу. Вот ведь глупость! Я напрочь забыла. Забыла о татуировке на моем левом плече. О том, что там написано. Только у членов нашего братства была такая татуировка.
Кто замышляет зло, уже злодей.
Сжав губы, я обвела взглядом аудиторию. И что мне теперь делать? Как объяснить смысл этой фразы тем, кто обратит на нее внимание? Особенно девицам из Троицы. Они-то, небось, привыкли думать, что на татуировках бывают только бабочки да цветочки, а выполняются эти татуировки исключительно стерильными иглами. Я вжалась в спинку сиденья, чтобы больше никто не мог разглядеть татуировку, и распустила волосы, хотя знала: стоит мне встать и пойти, да что там — просто сменить позу, и любой оказавшийся рядом заметит мою татуировку без труда. Слишком тоненькие бретельки на этой майке. Да уж, фасон я выбрала неудачно. Однако бежать через весь кампус, чтобы переодеться, было уже некогда.
Пропади оно пропадом, мое умение читать по губам! И вампирское зрение в придачу! Ах, зачем я не надела свитер?!
Должно быть, Тони заметил, кого я так пристально разглядываю. Он наклонился ко мне.
— Свора сучек.
— А почему они величают себя Троицей?
— Да потому что все время тусуются вместе. Втроем: Трейси Саттон, Клаудия Хоторн и Кейт Пирсон. Богатые, популярные и опасные. Кейт живет со своей семьей в Чэтеме и на выходные всегда уезжает туда.
— Ну какая там опасность от троих девчонок?
Однако уже произнося эти слова, я поняла, что имел в виду Род в тот вечер на полях и что сейчас имел в виду Тони. Эти девушки были очень красивы — и красота давалась им без малейших усилий. Видели бы вы как небрежно и беспечно они встряхивали волосами или откидывали их легким движением руки. Они были опасны именно поэтому — потому, что считали: раз они красивы, им подвластен весь мир.
Я бы и дальше рассматривала Троицу, но тут слово взяла мисс Уильямс, и я отвлеклась на нее.
— Учеников и преподавателей просят занять места в зале, — произнесла она в микрофон.
Гомон утих, по аудитории пронесся торопливый шелест, и через минуту все расселись. Я так до сих пор и не видела Джастина.
— Добро пожаловать с возвращением в нашу школу. Сегодня, как и каждый год, мне выпала честь приветствовать вас перед началом нового учебного года в Уикхэме. Чего бы мне хотелось? Чтобы вы достигли максимально возможного уровня образования. Чтобы вы не только выросли в академическом смысле, но и повзрослели. Здесь, в Уикхэме, вы представляете собой наилучший пример будущего нашей страны. И, будучи старшеклассниками, служите примером для всех остальных учеников Уикхэмской частной школы.
— Бе-бе-бе, — прошептал Тони у меня над правым ухом.
На сердце потеплело. Я была страшно признательна, что он рядом со мной.
— Перед тем, как мы приступим к давно ожидаемым занятиям, хочу сказать еще буквально пару слов. В этом году мы приняли всего четырех новых учеников старших классов. Прошу вас, подойдите сюда, хорошо? Лина Бьюдон, Крис Анка, Стефани Уилкокс и Луис Рейкен.
Внутри у меня все так и оборвалось. Это не к добру!
Трое учеников слева от меня поднялись и начали спускаться по длинным проходам к мисс Уильямс. Я поглядела на Тони. Глаза у меня, верно, были расширены, рот приоткрыт от ужаса. Тони зажимал рукой рот, плечи у него ходили ходуном вверх и вниз, щеки раскраснелись от сдерживаемого веселья. Если бы только он знал, что значит моя татуировка… а ведь, как только я встану, ее все увидят. Начнут интересоваться.
Я поднялась с места, молясь только об одном — только бы не упасть. Ты не можешь, не смеешь упасть! Как во сне, я начала спускаться вниз, медленно и аккуратно переставляя ноги. Панаму я сняла и теперь комкала в правой руке. Так, медленно, но твердо, я преодолела весь путь до мисс Уильямс, изо всех сил стараясь не смотреть ни вправо, ни влево, а лишь прямо перед собой. Однако я уже слышала перешептывания и разговоры вокруг. Сама-то татуировка была совсем небольшой — не крупнее стандартного книжного текста, но вот почерк — весьма своеобразный. Почерк Рода, навеки впечатавшийся в мою кожу посредством чернил, крови и маленькой иголки.
Мисс Уильямс отступила влево, освобождая для нас место по центру возвышения. Остальные трое новичков развернулись лицом к аудитории. Я последовала их примеру. А потом мне на левое плечо легла рука.
— Почему бы тебе не начать первой, Лина? Расскажи нам немного о себе, — прошептала мисс Уильямс.
Я шагнула к микрофону. Раз мисс Уильямс им пользовалась, так, наверное, и мне тоже надо? Он вроде как усиливал громкость, хотя у меня-то голос и так был звонкий и сильный.
Весь зал уставился на меня. Сотни смертных глаз смотрели на меня в ожидании, пока я скажу что- нибудь что определит мое место в их мире.
— Меня зовут Лина Бьюдон, и это просто ужасно.
Зал засмеялся. Я чувствовала: они смеются не надо мной, а вместе со мной. Нервно стиснув края кафедры я поискала глазами Тони. Он ободряюще показал мне большой палец. А в следующий миг я наконец увидела Джастина Иноса: он сидел прямо у меня за спиной, на ряд выше. Сердце в груди так и подпрыгнуло. Я торопливо отвернулась. Значит, он тоже видел татуировку. Наверняка видел. Как бы там ни было, сам он выглядел просто невероятно. Соблазнительно. Бронзовая кожа того золотистого оттенка, что достигается только долгим пребыванием на солнце. Мне невольно подумалось — а вот если прикоснуться к
