зависимости не от возраста, а от имевшихся у них знаний. Тот, у кого их не было совсем, или мизерное количество, оказались 'первоклашками'. А мы, если не студиозами, то, по крайней мере – старшеклассниками.
Сначала нас было немного. В одной группе со мной оказалась Эна… счёту и письму её учил дядя, так что безграмотной назвать девушку было нельзя, но и до образованной особы, она явно не дотягивала. Не говоря уже об истории, географии и законодательстве. Вместе с нами учились Ора и Юся. Пусть табирки начали с нуля, но они были очень упорные и настойчивые. И потом, им помогала Тоша. Сами девчонки готовы были заниматься сутками, чтобы нас с Эной догнать и перегнать. В этом им в меру сил помогала Лима, которая, прежде чем оказаться в Степи, куда после службы в империи вернулся её отец, успела закончить два класса роверской школы. Вот только по-нашему, по-леворски, она ни фига не понимала. А чтобы не задирала нос, я ей, так же, как Тоше, Оре и конечно же Юсе… куда ж без неё… поручила составить табирскую азбуку.
Немного поспорив, этот консилиум с заданием справился, тем более, что придумывать всё заново им не пришлось. За основу взяли имперский алфавит, приспособленный под себя леворскими купцами. Чтобы было понятно, в Ровере мало используются шипящие: 'ч', 'ш', 'щ' и прочие, поэтому их набор букв чем-то похож латинский. Под эти 'нестандартные' звуки наши леворцы приспособили имеющиеся буквы 'ц', 'с', снабдив их циалами… это такие 'птички' сверху. Поступив так же, как чехи или словаки. Сами имперцы, так же, как англичане, немцы, французы и прочие, 'вырисовывают' шипящие несколькими значками.
Единственный звук, который остался 'бесхозным' – это 'ы'. Ни в империи, ни в Леворе над ним особо голову не ломали, писав 'и'. А вот в табирском такое наплевательское отношение могло исказить весь смысл текста.
Мои помощницы так и не смогли договориться, как им лучше изменить 'и', чтобы получилось 'ы', потому что у буквы уже был собственный 'хвостик'.
– Чего вы мучаетесь?! Вот! – я изобразила совершенно другую закорючку.
– И что это? – скептически заметила Лима.
– Ычвохр.
Разве не похоже на кнут? Простенько и со вкусом.
– А шаярхаары не возмутятся? – осторожно заметила Юся.
– А мы что, их спрашивать будем?!
Так я тоже приобщилась к великому делу просвещения.
В наш класс попали и драдмарцы. Дочь Карраэлгара и Мьердоль – Тирилерис. Самая старшая из детей изгоев, которой скоро должно было исполниться десять лет. Вместе с ней поступили сын Ламмарылхаба и Нивмьерис – Тынджаррэн, недавно справивший своё девятилетие и ещё две девчонки восьми лет от роду 'снежок' Эйга, родителями которой были Занг с Варой и 'шоколадка' Чара – дочь Эпшира и Хэры.
Остальные дети были младше по возрасту, и их родители, вероятно посчитав, что тем ещё рано грызть гранит науки, оставили их дома. Всё правильно, обязательность обучения вовсе не предполагает, что начинать учёбу нужно чуть ли не с пелёнок. В империи, например, в начальные классы поступают с восьми, а то и с девяти лет. Три года учёбы, а потом или выбор профессии, или высшая школа. Ну, об этом я уже рассказывала.
Тира и Тын кое-каким азам научились у матерей, а вот Эйге с Хэрой всё пришлось осваивать с нуля. Но они всё равно остались с нами, ведь податься девчонкам было некуда: в одной младшей группе были табиры, в другой – дети язычников. Ни леворского, ни тем более табирского девочки не знали, потому что от той мешанины слов из разных наречий, на которой говорили их родители, до правильной речи было далеко, как до Омлы.
Малышне давали отдельные задания. И вообще, изучение предметов носило у нас, так скажем, свободный характер. Единственным несчастным ребёнком, который должен был освоить весь объём знаний был… Угадайте с трех раз – кто? Смешно? А знаете, какой была моя программа обучения? Вот только небольшой перечень предметов: леворский язык – чтение и письмо, роверский – устный и письменный, табирский – тоже самое…
Драдмарцы хотели, чтобы я выучила и их язык, всё-таки я – дрархурама, княжна, пусть никем и не признанная, кроме беглецов. Тут уж я взвыла почище раненого брэца. Сколько можно! Что мне, разорваться что ли!
Кар с Ламом были явно недовольны. Леворский я учу, роверский тоже, даже табирский. А теперь ещё и эллиенский. А их почему-то не желаю. Какая ж я после этого дрархурама?! Ведь мы связаны клятвой и всё такое.
Во, блин!
– Хорошо, мои тош-дауартины, раз клятва дана, её следует исполнять. Я выучу ваш язык, обещаю! Кстати, я ничего не слышала про вашу письменность.
– А её раньше и не было, – сообщил Карраэлгар, – Стихи, песни и народные сказания передавались из уст в уста.
– Тогда надо придумать азбуку, иначе как я буду учиться?
– И кто это сделает? – удивлённо уставился на меня Ламмар.
– Вот вы и сделайте.
– Так вы нас, нирта, работой по горло загрузили, – возмутился Кар, – Ещё крепость эта.
– Но вы же её ещё не начали строить.
– Почему, Дар с первой партией рабочих уже в пути. Завтра отправим вторую. Только этого мало. Вы ж там все холмы решили срыть и насыпать по новой. Где ж мы столько землекопов наберём?
– Ну, вручную копать не обязательно, лучше взрывать. Для этого Нил туда и отправился. А на работы пошлите королевских гвардейцев. Всё равно они военной службы не несут, в караул не ходят.
– А не сбегут?
– Сбегут, табиры поймают.
– То есть, вооружать их не следует?
– Оружие надо взять. Мало ли чего? Но не выдавать, а сложить отдельно, под надёжной охраной.
– А вдруг, взбунтуются?
– Тогда вызывайте кочевников. Зачинщиков – повесить, остальных обвинить в дезертирстве.
– И солдатам и офицерам не понравится, что крепость обращена фронтом в сторону столицы.
– Но они же военные люди и должны понимать, что так мы обезопасим себя с тыла и отрежем пути подвоза продовольствия и подхода подкреплений мятежникам.
Драдмарцы со мной согласились, так же, как потом нирт Арлэн с туэром Муффэром. Илькарон к тому времени на свой страх и риск успел отчалить в столицу, прихватив троих гвардейцев. Его четвёртым провожатым стал сержант гаар Реергарн. И куда сержант полез, так толком не оправившись от ран?
– Я правильно вас понял, что вы разрешаете этому нирту ехать? – спросил тогда Карраэлгар.
– Да.
– И вас не волнует, что он расскажет про вас и нас всех там, в столице?
– А почему меня это должно волновать, и что он такое может порассказать?
Дальше наш разговор пошёл в том же ключе, что и с самим Илом. Что бы он там не наплёл, в конечном счёте, решать не ему. А пока в столице раскачаются… В общем, лишний повод быстрее построить крепость у Каменного моста.
– Почему это? – в очередной раз подивился Кар моей логике.
– Потому что аргументы того, кто сидит за крепкой стеной, пусть даже деревянной, выглядят более внушительно.
– Значит, вы рассчитываете на переговоры?
– Я надеюсь прежде всего на благоразумие тех, кто подступит к этим стенам. Пусть хорошенько подумают, а стоит ли их вообще штурмовать?
– Даже если это будет король?
– Ему поразмыслить тоже будет не вредно.
– Сдаётся, что сидеть нам в самое ближайшее время в дерьме по уши.
– Вы меня уж давно макнули в него с головой. Я же не плачу!
– Когда это мы успели?! – вполне искренне изумился Кар.
