рукопашную.
Блин! Аккуратней надо быть! Я ж думала, что там, у рощи мы стояли одни. Надо было магическим 'зрением' проверить. Забыла. Точнее, понадеялась на эллиенов. Впредь будет наука.
– И о чём говорили?
– Не знаю.
– Не расслышал?
– Слышать слышал, да ничего не понял.
– Как так?
– Да так, говорили-то они на эллиенском. Только потом нирта ка-ак гаркнет: 'Ты готов выполнять мои приказы?!'
– А он чё?
– Чё, чё… Пропел что-то по-своему. Потом они обсудили, как одолеть разбойников и разошлись.
– Да, дела.
– Вот и я говорю, непросто всё здесь, по-другому, не так, как у других господ. Вроде, никто тебя из под палки ничего делать не заставляет, и всё понятно: столько должен за то, столько за это… Отдал, и всё остальное твоё…
– Хорошо бы, если б так.
– Хорошо-то, хорошо, да только чую, что мы, как мухи в сладкой патоке, и еды вволю, и ноги увязли – уже не взлететь никогда.
– Дядька Там, а может, так оно и лучше?
– Может, и лучше… Всё равно мы в ловушке, в которую сами же и забрели. Деваться-то некуда… Думал, необжитый край, власть дворян слаба, а оно вона, как вышло. В лесу – ушастые, на дорогах – кочевники.
– И чё?
– А то. Это, как тонкая паутина, не видя которой мошкара попадает в сети… Дай срок, либо все лихие людишки завяжут со своим промыслом и повылезут из лесов, чтобы заняться мирным трудом, либо всех их повыловят, да поперебьют… Ладно, собирай пожитки в дорогу и спать, тебе завтра рано вставать. Путь предстоит неблизкий.
Я встала с кровати. День ещё не закончился, хватить разлёживаться. Пора навестить Шуввэрра, а то неизвестно, каких небылиц он ещё кому-нибудь наплёл.
– Что-то вы зачастили ко мне, нирта, или случилось что? – насторожился пройдоха.
– Да вот, хочу послушать из первых уст, какие сказки ты про меня рассказываешь.
– Это вам этот ушлый староста наплёл?
– Да нет, так, услышала кое-что из перенавранного по четвёртому разу.
Шув не стал наводить тень на плетень.
– Сами понимаете, нирта, первый переселенец при деньгах, что зашёл выпить…
Тут усач был прав на все сто процентов. Кто заходил к нему раньше? Только его друганы и знакомые, да воины из нашего лагеря. Но ни те, ни другие монетой не бренчали, все пили в долг…
Да, хотите узнать, как Шув, который ни бельмеса в грамоте, эти долги записывал? Я как узнала, чуть со стула не упала от смеха, когда он развернул передо мной свою бухгалтерию.
– Это что у тебя тут за каракули нарисованы, – ткнула я пальцем в 'весёлые картинки', что были накарябаны в том месте, где полагалось написать имя должника.
– Так это, нирта, это – Тоб Шрам, – староста ткнул в кружок с чертой, – это – Гил Стрелок, – палец усача скользнул на кружок с луком, – а вот – Нэб. Он расплатился.
Там, где полагалось значиться слову 'Нэббилион', был нарисован глаз с ногами.
– Хм-м. У вас, Шув, что, в деревне совсем грамотных нет?
– Юрд умел, и читать, и писать, а Вита так толком и не выучилась. Да и не разбираю я эти руны, мне рисунки сподручнее.
– А это что? – я указала на 'колья', соединённые в 'заборы' двумя поперечными чертами.
– Леворы.
А-а, всё правильно, по двенадцать чёрточек. Где были мои глаза?
– Жаль, что кроме тебя эти каракули никто не разберёт.
– А кому это надо?
– Да, хотя бы – мне.
– Зачем? Я Фарму через пару дней эти бумаги покажу. У него там свой подсчёт. Мы уговорились, что каждый валарт я перед ним отчитываюсь.
Вообще-то мой управляющий не будет веки вечные сидеть у Каменного моста, так что надо будет что-то придумать. Ладно, глядишь, со временем у нас будет больше грамотных людей. Судя по всему, всем им найдётся работа.
– Так вот, – продолжал меж тем Шув, – странно как-то: переселенец, при деньгах, не боится ими 'светить', тут же принялся о вас расспрашивать. Подозрительно всё это…
Я внимательно посмотрела на моего собеседника. А ведь этот 'пан Заглоба' прав. Что я знаю про этих пришлых? Ничего. Вот только на шпионов они как-то не очень похожи. Уж те бы точно не попёрлись в первый попавшийся кабак выведывать мои тайны.
– И как он тебе?
– Я тут прикинул, было б дело в городе, никто на такое поведение не обратил бы внимания, а тут…
В общем – понятно, на Штирлица Там не тянет, ну и фиг с ним и его секретами. Может, они выеденного яйца не стоят, а я напридумывала невесть что!
– Так чего ты там ему понавесил?
– Я? Навесил?
О, Создатель!
– Шув, ты знаешь, как делается домашняя лапша? Тесто раскатывается в блин, режется полосками и сушится. Потом варится в бульоне… Так?
– Да, – кивнул ничего не понимающий староста.
– Вот, а когда ты свои сказки рассказываешь, у слушателей уши оттопыриваются… становятся развесистыми, как ветви дерева. А ты р-р-раз! И навешиваешь на них лапши.
– Зачем?
– Как, зачем! Чтобы обсохла! – пояснила я с умным видом и, не выдержав, расхохоталась.
Ну, до чего же у Шуввэрра был забавное выражение лица! Усач ещё пару раз хлопнул глазами.
– А-а, это – шутка. Как вы говорите? Сидят, раскинув уши…
– Развесив.
– Да-да, развесив уши… и на них сушится лапша… Ха-ха-ха. Это у вас, нирта, на Востоке такую шутку выдумали?
– Ну-у, можно сказать, что так.
А что, разве Россия – не Восток?
– Вот что, Шув, чтобы ты тайны не выдавал, придётся взять тебя на службу. А чтобы не трепался попусту, язык тебе придётся укоротить…
Мой собеседник малость сбледнул с лица, став белее мела.
– …В том случае, если ты будешь по-прежнему молоть что ни попадя направо и налево.
– Фу-у-ух, – громко выдохнул староста, – А это… куда вы меня хотите назначить.
– Ну-у, вино охранять тебе доверить нельзя, иначе оно быстро испарится, мясо стремительно усохнет… А материальные ценности…
В общем, тут, я думаю, Шуввэрр запросто может потягаться с взводом прапорщиков.
– Та-а-ак, командиры у меня есть, начальник снабжения и главный казначей – тоже… Вот что, Шув, нет у меня пока ответственного за сбор и транспортировку трофеев.
– По закону войны они принадлежат тем, кто их захватил.
– Верно, но ты видел, чтобы воины таскали с собой столы, стулья, кровати и прочую мебель. То же касается и другого имущества – недорогого и громоздкого. А есть ведь ещё добыча, которую простой солдат
