географические карты называются «физическими»; карты радиационной обстановки уж куда физичнее). На обычных картах горизонтали – «линии одинаковой высоты над уровнем моря» – показывают, насколько высок или низок уровень земной поверхности в данной точке или местности, ну и как вообще рельеф выглядит… Что-то похожее показывают и «линии одинакового уровня радиации», но применительно не к высоте, конечно, а к той дозе, которую на данном месте за час получишь. Насколько круто они снижаются, и как далеко тянутся, и где пересекают дорогу и цепляют село (или полностью его накрывают) – все это содержится в карте. И много чего еще.
В карте радиационной обстановки.
И вот для того, чтобы эту бездну данных для построения карты иметь, отдел радиационной разведки Оперативной группы Министерства обороны СССР, занимавший большую комнату [64] в бывшем Чернобыльском райисполкоме и райкоме партии, собирал информацию: обязывал звонить и докладывать (или сам обзванивал и опрашивал) дозиметристов военных лагерей, ПУСО, посты в каких-то важных местах, службы дозконтроля в населенных пунктах… Но так в основном получали данные с периферии – с окраин зоны или из-за ее пределов (там, где жили, короче). А когда дело доходило до ядра зоны – АЭС и ее окрестностей, – то вот это и была работа нашей роты: ее «хозяином» был сам этот штаб, ОГ МО СССР, его отдел радиационной разведки.
И вот для того, чтобы каждый день штаб, Правительственная комиссия, все, кому это надо для дела, имели свежие данные из «сердца зоны» – «держали руку на пульсе», – каждый день экипажи разведки – каждый из трех человек: командир, дозиметрист, водитель – залезают в броник – остроносый, бронированный, похожий на катер-о-четырех-колесах автомобиль разведки – и едут по указанному маршруту. Делая замеры через определенное расстояние (обычно 250 или 500 метров) или в определенных точках, которые должен кто-то из экипажа знать (а значит, бывать на этом маршруте раньше).
На точке:
командир командует, где остановиться;
дозиметрист вылезает из дыры люка на верх броника, спрыгивает оттуда вниз, делает несколько шагов от броника…
Замер производится так:
1) светло-металлический цилиндрик зонда – обычно он прикреплен к дюралевой трубке-держаку метровой длины – подносишь к самой земле (такой замер называется «земля»);
2) нажимаешь кнопку «ИЗМЕРЕНИЕ» на верхней панели зеленого дозиметрического прибора ДП-5 (он в красно-бордовом футляре из кожзаменителя висит на уровне пояса: некоторые, правда, носили прибор выше, на груди, чуть не под подбородком – ремень укорачивали);
3) ждешь, в каком месте шкалы остановится начавшая движение стрелка… (При этом в первые поездки думаешь: «Если б прибор мерил побыстрее…» Потом привыкаешь, ничего не думаешь – просто ждешь.)
Второй замер на точке – «фон»: зонд держишь в метре от земли – на высоте, где у человека начинаются потроха (именно «фон» принимают в расчетах дозы облучения, он – главный замер). Жмешь на кнопку «ИЗМЕРЕНИЕ»…
Если зашкаливает – значит, неправильно оценил уровень в этом месте – по тому, что ты до этой точки намерял и вообще знал об этом месте – и этой местности… Зашкаливает – переключаешь на более высокий диапазон щелчком черного клюва-переключателя…
И повторяешь измерение…
Чернобыльская ДЕЗИметрия*
Масса вещей, без которых дома и дня не проживешь, в чернобыле и даром не нужны. А вещь обычно наиэкзотичнейшая – тут вдруг оказывается нужна как воздух.
И находится в напряженнейшем дефиците.
Или ее просто нет.
Например,
«Как! – воскликнете вы. – Не может быть! Вы ж были военные – тем более разведка! К третьей мировой атомной-переатомной… атомной-термоядерной, то есть… войне готовились! А какая ж ядерная война без измерения доз радиоактивного облучения личного состава? Ведь именно по дозе судят, можно ли солдату- офицеру в действиях на радиационно-зараженной территории дальше участвовать или его нужно из зоны высоких.уровней радиации выводить? А если военнослужащие уже получили большие дозы, тем более важно знать, какие именно дозы! Без этого ведь правильно медпомощь переоблученным людям не окажешь! Уж чего-чего, а дозиметров-то, этих небольших штучек, должно было быть навалом! Ведь вся страна, по сути, работала «на оборону», на возможную ядерную войну! (Это я подтверждаю как химик- прикладник, кой-чего повидавший на советских заводах и химкомбинатах.) Нет, уж чего-чего, но индивидуальных дозиметров должно быть навалом!»
Святая правда, их и было навалом – блестящих металлических трубочек-карандашей – индивидуальных стрелочных конденсаторных дозиметров.
«Навалом» же их и выкинули в самые первые дни в зоне. После того как попробовали ими пользоваться. Потому что брешут они безбожно. Даже не брешут – просто показывают все что угодно. В каких-то особо нежных лабораторных условиях они, наверно, работают точно, но никак не в условиях реальных, когда люди с ними бегают, прыгают, в машинах трясутся [65] . Так что с этими «дозиметрами» разделались быстро. Появились другие, под названием «накопители». Матово-блестящая светлая коробчонка размером меньше спичечной.
Эти я в зоне еще застал.
И сделал все, чтоб такой дозиметр-накопитель НЕ ПОЛУЧИТЬ. (Больших усилий, впрочем, не требовалось – их на всех все равно не хватало.) Потому что я уже знал, что точность у них – «плюс-минус полслона»: работают они на принципе засвечивания радиацией (гамма-лучами, если точно) фотопластинки внутри корпуса: для света он непроницаемый, а для гамма-лучей – запросто. Фотографы тех времен помнят, что такое советская фотопленка (особенно по цветным фото это было видно): пленка от пленки светочувствительностью заметно отличается. И поэтому, когда из корпуса твоего дозиметра эту фотопластинку вытащат после работы в зоне и на специальном приборе померяют степень ее потемнения (засвечивания гамма-лучами), то могут начаться вопросы: «А чтой-то у тебя, товарищ такой-то, столько мало?» (это если по бумагам-донесениям больше) – или «…столько много?!» (если наоборот). Будешь потом потеть, объяснительные записки писать, в потолок глядя, и «
Были еще таблетки-дозиметры – настоящие большие белые таблетки в полиэтиленовом пакетике, который носили пристегнутым к одежде (в основном начальство). Но это была уже просто экзотика, практического значения для масс обычных людей в зоне не имевшая.
Так что у меня и у моего экипажа, и у других командиров взводов разведки, и почти у всех наших бойцов НЕ БЫЛО
Вещи при работе в чернобыльской радиационной зоне вроде бы самой необходимой.
И тотально отсутствующей…
…И вдруг – я вижу
Нежданно-негаданно – вижу Дозиметр Моей Мечты!
В Чернобыле, в штабе, в отделе разведки, в руках его замначальника.
– Покажите! – взмолился. Показали, уважили.
