После возвращения племянника из Венеции и его ранения миссис Уилсон была занята другими вещами и не озаботилась происхождением Бетси, но лорд Торн уже дал ей понять, что видит в ней загадку, которую ему хочется разгадать.
Его следующие слова подтвердили подозрения Элизабет.
— Вы, несомненно, догадываетесь, что, поскольку тетя Гертруда — моя единственная родственница, ее благополучие для меня чрезвычайно важно, — многозначительно заметил он.
Элизабет встревожилась:
— Надеюсь, вы не подозреваете, что я хочу так или иначе причинить вред моей доброй хозяйке.
Натаньел смерил ее задумчивым взглядом, отметив, как она побледнела и как потемнели ее глаза. Она чувствует себя виноватой? А может, ей просто неприятно оттого, что он высказал вслух свои подозрения?
— Возможно, ненамеренно, — медленно проговорил он. — Но тетя склонна верить людям…
— А вы, несомненно, склонны никому не доверять, пока вам не докажут обратное? — парировала она.
Он сжал зубы и процедил:
— Возможно!
Элизабет понимала, что так оно и есть. Последние двенадцать часов Натаньел Торн недвусмысленно давал ей понять, что он не только очарователен, но еще и умен и проницателен.
Она холодно склонила голову:
— Я не забуду, как высоко вы цените благополучие вашей тетушки. А теперь, если позволите… Я ушла так надолго, что сэр Руфус еще решит, что я передумала идти с ним на прогулку!
Граф криво улыбнулся:
— Хочу вас предупредить насчет сэра Руфуса…
— Вы опять? — Элизабет раздраженно подняла брови.
Его губы расплылись в улыбке.
— Похоже, сегодня мой удел — давать советы.
Она вздохнула:
— Что же вы хотите мне рассказать о нем?
Натаньел задумался. Что ему известно о прошлом соседа? Он, как и почти все представители общества, полагал, что самоубийство младшего брата могло пагубно повлиять на рассудок сэра Руфуса. Затворничество Теннанта, его упорное нежелание бывать в обществе стали поводом для многочисленных пересудов. Много злословили и о его неловкости с женщинами. Впрочем, если вспомнить вчерашнюю ночную встречу, а также его несомненный интерес к Элизабет Томпсон, слухи остаются лишь слухами. Он предложил Элизабет сопровождать ее на прогулке… А если окажется, что его интерес серьезен и Теннант сделает Элизабет предложение? Может быть, Теннант устал мучиться воспоминаниями и, встретив молодую женщину, которая ему понравилась, решил переменить образ жизни? В конце концов, какое Натаньел имеет право вмешиваться? Не имеет он также права заводить интрижку с тетушкиной компаньонкой. Интрижка эта ничем хорошим не кончится и, более того, в высшей степени неприлична…
— Это не важно. — Натаньел презрительно повел плечами. — Желаю приятной прогулки в «колокольчиковом лесу».
Стоя на верхней ступеньке лестницы, Элизабет сверху вниз смотрела на графа, пока тот не скрылся за поворотом коридора.
— Из какой части Гемпшира вы родом, мисс Томпсон?
Элизабет вскинула голову и посмотрела на человека, который шагал с ней рядом по заросшей колокольчиками лесной поляне. Затем она осторожно оглянулась. Пока Элизабет ходила за шляпкой, миссис Уилсон решила, что молодой девице не совсем прилично идти гулять наедине с холостым джентльменом; поэтому она распорядилась, чтобы их сопровождала Летиция. Правда, никакого толку от Летиции не было. Едва они вошли в лес, кузина миссис Уилсон настолько увлеклась, собирая цветы для букета, что намного от них отстала.
Сэр Руфус вел своего коня в поводу; Гектор, спущенный с поводка, радостно наскакивал на него. Сэр Руфус то и дело бросал на песика раздраженные взгляды.
Элизабет улыбнулась:
— Кажется, я говорила, что выросла в Херефордшире, сэр Руфус!
— Ах да, действительно. — Он кивнул. На ярком свете его некрасивое лицо казалось особенно неприглядным; заметнее стали складки в углах рта, а бледно-голубые глаза навыкате стали еще бледнее. — Так из какой вы части Херефордшира?
— Из Леоминстера. — Элизабет назвала единственный город в Херефордшире, о котором она слышала. — А вы всю жизнь живете здесь, в Девоншире? — вежливо осведомилась она.
Сэр Руфус улыбнулся, и мимолетная улыбка хотя и подчеркнула резкость его черт, на миг сделала его почти привлекательным.
— Лондон не представляет для меня интереса.
Элизабет никогда не бывала в лондонском обществе, и слова ее спутника вызвали у нее досаду.
— Даже магазины и развлечения?
Сэр Руфус едва заметно пожал плечами:
— Если мне нужно в магазин, я могу довольно быстро доскакать верхом до Тонтона. Ну а развлечения… нет, я по ним нисколько не скучаю, — отрывисто ответил он.
Элизабет удрученно вздохнула. Да, ее спутник нисколько не умеет очаровывать! Но может быть, его откровенность достойна восхищения? Может быть, такую прямоту следует считать не пороком, а добродетелью?
— В таком случае удивлена, что миссис Уилсон удалось убедить вас приехать к ней на ужин в субботу, — откровенно заметила она.
Сэр Руфус взглянул на свою спутницу, и его всегда суровое лицо несколько смягчилось.
— В приглашении миссис Уилсон я усмотрел для себя иной… источник притягательности.
Элизабет не была уверена, что ей нравится почти игривый тон сэра Руфуса, тем более что он так не шел его скованному поведению.
— О да, все знают, какой у миссис Уилсон отличный повар!
— Я имел в виду вовсе не ее повара…
— Не надо, Гектор! — Элизабет повернулась, чтобы пресечь нападки песика на долготерпеливого Лучика. — К сожалению, он очень озорной, — объяснила она, садясь на корточки, чтобы снова взять Гектора на поводок.
Сэр Руфус заметно помрачнел:
— Миссис Уилсон… не слишком стремится дисциплинировать своего любимца!
Элизабет не понравилась столь суровая критика. Пусть миссис Уилсон во всем потакает песику, но Гектор — очаровательное создание, которое совсем не затрудняет ни хозяйку, ни ее компаньонку.
Она быстро выпрямилась:
— По-моему, нам пора возвращаться.
— Наверное, я вас чем-то обидел? — догадался сэр Руфус.
— Что вы, нисколько…
— Мисс Томпсон, я всего лишь считаю, что с животными нужно обращаться как с детьми: видеть их лишь время от времени, и чтобы их не было слышно до тех пор, пока они не начнут говорить, — объяснил он.
Если сэр Руфус тем самым рассчитывал вернуть себе доброе расположение Элизабет, он жестоко просчитался! Элизабет в жизни не слышала подобного вздора о животных и тем более о детях. Она считала, что и тех и других следует любить, и обучать, и радоваться общению с ними. Она невольно вспомнила свою старую няню, которая учила ее: то, как мужчина относится к детям и животным, говорит о его характере.
— Сэр Руфус, вы, конечно, имеете право на любое мнение, — холодно ответила она.
— Я все-таки вас обидел! — Сэр Руфус поморщился. — Может быть, в субботу вечером вы попытаетесь
