— И целые поколения вынуждены будут ждать контакта? Вы об этом подумали, Леша, Стас? На приколе у непроходимого, непреодолимого барьера.
— Постой, постой,— Леонид резко ступил несколько шагов,— Ну-ка, припомни, что она о силовом поле говорила? Оно пришло само. Не создавали. Улавливаешь? Помогает в работе. Да ведь оно…
— Живое! — воскликнул Станислав.— Оно живое, ребята! Жизнь в совершенно ином понимании.
— Разум? — изумился Анатолий.
— Несомненно! Высший разум, о котором и представления не имеем. Потому и нет никакого барьера. Есть разумное существо или существа, если можно его или их так назвать.
— Которое нас не хочет пропустить,— добавил Леонид.— Не желает. Не лурийцы, а Поле — его надо называть с большой буквы. Контактируют, проводят общий эксперимент — о размерах, масштабах опыта можно лишь догадываться,— он вытер появившиеся от возбуждения капельки пота.
— И тут являемся мы со своими амбициями, претензиями на познание пространства, Вселенной,— расстроился Анатолий.— Какими же песчинками должны Полю казаться. Да что там мы — вся Земля. И по объему, так сказать, и по продолжительности существования, и во времени. Пробить, взорвать его хотели. Какое невежество! Все равно что питекантроп с дубинкой посягал бы на наш космофлот.
— Не потому ли, что с «дубинкой», не хочет пропускать? — высказал домысел Станислав. И сам ответил.— Нет, не потому. Ведь и до прибытия сюда был барьер. Мы для него как назойливые букашки, блошицы, если не мельче. Бактерии, скажем, мешающие заниматься делом. На которых не стоит даже внимание обращать.
— А лурийцы? — спросил Леонид.
— Те другое дело. Миллион лет у каждого в запасе. И учтите,— сказал Анатолий,— Ин Семнадцатый отправился в недра — недра! черной дыры, наверное, за сотню парсеков что-то там «штопать», растягивать и уплотнять время. Да если мы приблизимся к черной дыре — раздавит в лепешку. Вместе с кораблем.
— Вот тебе и плен,— сказал Станислав.
— Какой плен? — не поняли оба.
— Мыслишка моя Ина Семнадцатого взять заложником. Смешно! *
— Не все так печально,— вмешался Анатолий.— Давайте помыслим. Как-никак,— Ь для нас — песчинок,— планету предоставили…
— Квартиру с удобствами.
— Не перебивай, Стасик. Песчинка то мы песчинка, но непростая, скажу. Как крупица алмазная. Никогда, слышите, никогда не приму мысли о несостоятельности землян. Ведь мы — представители Разума. Вечно голодного к познанию мира Разума. Кто знает, каких высот достигнут наши потомки через две-три тысячи лет — «день» или «месяц» в представлении лурийцев. Когда отправлялись сюда с Земли, мой друг биолог Бронислав Быстров сказал: земляне находятся на пороге бессмертия. Следующее поколение в три раза дольше жить будет — полтыщи лет. Как, а? Но это так, к слову. За данную нам неделю необходимо как никогда подготовиться к встрече с Ином Семнадцатым. Отбросить предложенные «каноны», заготовки бесед, выработанные на Земле без учета, нынешней ситуации. Сделать качественно новый шаг.
— Надо попросить Ина Семнадцатого предоставить возможность войти в непосредственный контакт с Полем,— сказал Леонид.— Или хотя бы через него, лурийца,— добавил Станислав.— На тот случай, если непосредственный контакт для человека невозможен.
…Неделя прошла в сумасшедшем ритме. Руденко десятки раз анализировал ситуацию, прокручивая в памяти беседы с лурий- цами. Станислав и Леонид помогали как могли. Однажды штурман высказал интересную гипотезу о вырождении Луры.
— Вдумайтесь,— говорил с жаром,— у них за жизнь рождается двое. Только двое. Мальчик со следующим порядковым номером и девочка. Двое дают жизнь двум. Отсутствует прирост населения. Пусть они там и проходят путь в тьму тьмущую лет, но только двое.
— Полагаю, у лурийцев здесь действительно проблема,— поддержал и Леонид.— Не может быть, чтобы все шло гладко, без катастроф, несчастных случаев. Не станет кого-то одного — и всему генеалогическому древу крышка. По существу, целому поколению. Не семье, а поколению. Может, потому и прячутся за барьер, не выходят на «свободное» пространство? Ведь ни один, вспомните, ни один луриец не был вне Поля дольше двух-трех часов. Не знаю, возможно, это и не так, но догадка у меня возникла.
Решив не мешать «науке» готовиться к встрече, космолетчики занялись исследованием оставленной в подарок Ни Семнадцатой розовой пластины. Чего только не перепробовали. Испытывали на нагрев до сверхвысоких температур и резкое ох лаждение до абсолютного нуля, подвергали сверхдавлению и помещали в вакуум, травили кислотами, брали на излом, облучали жестким гамма- излучением, проверяли под действием магнитного и других известных им полей — абсолютно ничего.
— Как в сказке: в воде не тонет, в огне не горит,— разводил в изумлении руками Леонид.— Ничто не берет. Сегодня утром попытался алмазный бур применить. С компактной корабельной установки. Алмаз, представляешь, алмаз! истерся, искрошился, а пластине хоть бы хны.
— Ни Семнадцатая сказала: извините, старенькую дарю, хрупкую. На мне значительно прочнее,— сокрушенно вторил Станислав.— Какие же тогда на ней, а? Теперь не удивлюсь, что ее друг к черной дыре полез. Наше тело, да что там, обшивка «Доб- рыни-2» в сравнении с их защитным панцырем — его-то и лазер не пробивает — как вода, воздух. Нет, еще беззащитнее: пустота. Я вначале осторожно так, знаешь, подходил, дабы не испортить случайно. Куда там испортить! Крупицу мельчайшую не отколоть.
Пластину оставили в покое. Она мирно лежала на пульте корабельного компьютера такая же хрупкая и беззащитная с виду. Прошло обещанных семь дней. Восемь. В сердца землян начало закрадываться беспокойство: а что как лурийцы забыли о них или перепутали что-то в отсчете времени — «часы» у них заведены на тысячелетия. Подумаешь, плюс-минус сто лет. Под конец девятых суток, пластина призывно вспыхнула нежным розовым сиянием.
— Холодное,— радостно констатировал Станислав.— Как наше северное. Завтра решающий выход, Толя. Ни пуха тебе!
*
Ин Семнадцатый выглядел уставшим. В некоторых местах пластины на его ладно скроенном теле потеряли привычный блеск, будто подгорели по краям. Он стоял на возвышении, как всегда гордо выпрямив голову и заложив руки за спину.
— Приветствую тебя и в твоем лице вершащих великие дела лурийцев,— начал Анатолий, тоже гордо выпрямив голову и соблюдая ставший привычным ритуал.
— Счастья великому народу Земли,— ответил Ин Семнадцатый,— стремящемуся через тернии к звездам.
Анатолий отметил про себя: впервые за время их бесед лу- риец назвал землян великим народом.
— С благополучным возвращением из трудного путешествия. Рад видеть живого и невредимого.
— Спасибо, человек. Ты наблюдателен,— улыбнулся инопланетянин.— Да, путешествие, вернее, работа была трудной.
— И небезопасной…
— И небезопасной. Остался невредимым, благодаря ему,— кивком головы указал на невидимый барьер за спиной.
— Расскажи.
— Тебе не понять.
— Постараюсь.
— Ладно, слушай. В нашем эксперименте обнаружился просчет. Откуда-то, совершенно непредвиденно, в одном из периодически контролируемых секторов пространства начала образовываться черная дыра. Поразительно быстро. Мы прозевали. Очень трудно уследить за всеми скоплениями звезд. Не хватает жизни побывать вблизи хотя бы каждой третьей. Черная дыра начала пожирать огромное количество энергии. Нарушилась звездная динамика. Надо было устранить утечку. Дело не такое уж сложное — перекроить временной континуум. В этой работе тоже дали промашку. Сначала полагали, незначительную. Новый просчет привел к непредвиденным последствиям — начался непредсказуемо колоссальный выброс энергии. Вернее, антиэнергии и антивещества. Всем нам грозила гибель. На помощь
