соблазн мастурбации. Что может произойти в случае, подобном этому, дальше? Студент, оказавшись дома, скажем, в своей отдельной комнате (проблемы мастурбации обычно беспокоят одиноких людей), подавляет в себе желание мастурбировать, представляя себе образ будущей семьи. Но теперь этот образ приобрел для него важность только потому, что он связан, благодаря советам священника, с соблазном. И чем больше он думает о так называемом идеале, тем желаннее для него мысль о мастурбации. Более того, призывы священника, по-видимому, усилили его чувство вины, и поэтому он считает, что должен ненавидеть себя и относиться к себе более требовательно. В этом процессе желание мастурбировать становится сильнее: фактически каждый раз, когда он ставит перед собой задачу преодолеть его, оно крепнет. В то же время его самооценка снижается, так как возрастает чувство вины. В конечном счете он приходит к выводу, что раз он такое развратное существо, то ему лучше поддаться соблазну. Таким образом устанавливается порочный круг, который только усугубляет положение молодого человека.
Удивительно, что простая психология искушения не поддается пониманию религиозных служителей. Ясно даже и без глубокого психологического знания, что большинство соблазнов не могут быть подавлены прямым воздействием, которое только акцентирует соблазн. Если дело касается вожделения — такого, например, как алкоголь или секс, — то чем больше придаешь ему значения, тем ярче становится предмет желаний. Говоря конструктивно, лучший способ устранить соблазн — сместить вожделенный образ из фокуса внимания. Чтобы достичь этого, человеку нужно сосредоточиться на здоровых занятиях, чтобы отвлечься от нездоровых пристрастий.
Когда все сказано и сделано, единственное, что необходимо человеку, — смело, осознанно жить полной жизнью. Над таким человеком с его искренними интересами никакие соблазны не будут иметь власти. Вот тот подход, который нужно было применить в вышеописанном случае. Если бы священник копнул глубже, то, без сомнений, обнаружил бы, что мастурбация лишь симптом более глубокой личностной несогласованности; тогда он мог бы подвести студента к правильному решению этой проблемы. Обращение к образу будущих любовных отношений и супружества само по себе не ошибочно; конструктивные цели играют важную роль в консультировании. Но цели или идеалы должны прорастать из ситуации, а не просто спускаться сверху. Они должны быть рождены самим консультируемым и выражать его личные уникальные цели в соответствии с ростом его уникальной личности.
Мы не преуменьшаем значения
Вот почему так необходимо выделить принцип:
Нравственная жизнь человека, как и вся остальная его жизнь, начинается с самовыражения — выражения его страстей, инстинктивных устремлений, желаний и прочих внутренних потребностей. Нравственность означает самовыражение в смысле структуры, но здесь следует подчеркнуть, что без самовыражения человека его нравственная жизнь бессодержательна. Инстинктивный поиск пищи и секса, вспышки гнева, ненависти, любви, наслаждение дружбой или творчеством — все эти порывы и многое- многое другое представляет собой материал, составляющий содержание нравственности, без которого она все равно что река без воды.
Мы говорим об этих инстинктивных побуждениях как о всплесках бессознательного личности. Фрейд представил нам незабываемое описание этого
Базовое инстинктивное побуждение личности, которому было дано множество названий психологами и философами, — это
Содержание, сложенное из инстинктивных побуждений, является одновременно и добром, и злом. «Добро» следует определить как инстинктивные побуждения, направленные в социально приемлемое русло. Но побуждения сами по себе в большей мере эгоцентричны и антисоциальны, нежели добродетельны. Они иррациональны и, более того, противодействуют попытке их направить. Они подобны лошадям, в которых все еще есть дикость, заставляющая их грызть удила.
Люди боятся этой инстинктивной стороны своей жизни: они распознают нечто опасное в побуждениях, возникающих внутри них и принуждающих их любить и ненавидеть, бороться и одерживать любовные победы, захватывать мир в своей амбициозности и вовлекаться во власть над другими людьми. В каждом из нас есть что-то от Фауста — стремление подчинить себе целые миры, выразить нашу волю к жизни без всяких ограничений — и это устрашает нас. В этих непреодолимых порывах мы ощущаем тенденции к саморазрушению, как и к уничтожению других людей.
Современный человек, естественно, не любит признаваться в наличии этих побуждений, многие из которых определенно антисоциальны и шокируют любое общество, доведись ему однажды их выразить. Ему не хочется признаваться, что он имеет и захвачен этими безрассудными импульсами, более могущественными, чем это было бы желательно для его самоуважения: в нем больше от дикого животного, по выражению Фрейда, чем хотелось бы. Вот почему он пытается подавить эту инстинктивную сторону своей жизни. Он бы предпочел вовсе не допускать бессознательные побуждения в сознание, но при таком варианте у него нет другого пути, кроме окольного, — в невроз. Так что он вынужден пользоваться другим, более удачным способом: простым усилием воли пытаться контролировать эти побуждения, усиливая суперэго и помещая его как стража порядка над отдушиной ид. Протестантизм уделяет особое внимание этому направлению, считая, что все жизненные проблемы можно уладить, прибегнув к непосредственному сознательному решению. Итак, мы говорим об «управляемой жизни» и «победе над собой». Навесив ярлыки или сделав громкие заявления, мы считаем, что дело сделано.
Понимая, что прямое подавление не срабатывает, люди склонны устанавливать систему правил, с помощью которых они смогут регулировать свои инстинктивные побуждения. Чем больше они боятся своих инстинктов, тем более жесткими становятся эти правила. Они могут детально разработать систему непреклонных принципов, которую могут не задумываясь применять к каждой ситуации. Адлер язвительно описывает людей, которые «пытаются разложить каждую деятельность и каждое событие согласно
