— Мисс Лоусон сама не предполагала быть здесь, пока я сегодня утром не позвонил ей, — пояснил Роберт, помогая Эмме снять куртку.
Он посмотрел вниз на девочку.
— Мисс Лоусон будет твоей гувернанткой. Ты знаешь, что такое гувернантка?
Эмма нахмурилась:
— Это как айа?
Роберт покачал головой:
— Нет, айа — это вроде няни. А гувернантка — это как учитель.
Личико Эммы выражало любопытство.
— В школе? — спросила она.
— Нет, не в школе.
Роберт опустился перед ней на корточки, оказавшись с ней на одном уровне.
— Мисс Лоусон будет жить с тобой и мамой в Торп-Халм.
Эмма посмотрела на мать, чтобы убедиться, что он говорит правду, и у Джулии заболело за нее сердце.
— Но… но мама сказала, что я смогу пойти в настоящую школу, когда мы вернемся в Англию! — запротестовала она.
— Что ж, мама ошиблась, — коротко ответил Роберт, снова поднимаясь на ноги.
— Но почему?
От Эммы было не так просто отделаться. Она снова потянула Роберта за пояс:
— Дядя Роберт, иди опять сюда. — Она показала рядом с собой на пол, и Роберт добродушно принял прежнее положение.
— Ну что?
Эмма положила руки ему на плечи, ради интереса засовывая пальцы ему в уши.
— А почему я не могу еще и в школу ходить?
Роберт вздохнул, а Люси прищелкнула языком, подняв крышку чайника и исследуя его содержимое.
— Перестань задавать вопросы, Эмма. Дядя Роберт знает, как лучше.
Роберт обнял Эмму за пояс и выпрямился уже с ней на руках. Ее ручки обнимали его за шею, как бы в знак некоего обладания. Глядя на них, Джулия думала, не ищет ли Эмма в Роберте того, чего ей недоставало в Майкле? Или это нечто большее? Конечно, Роберт относился к ней с огромным терпением, и это находило отклик у девочки.
— Поставь ее, Роберт. Она уже не маленькая! — раздраженно воскликнула Люси, но Роберт не обратил на нее внимания, он разговаривал с Эммой, заставляя ее хихикать и прятать личико ему в шею.
Джулия больше не могла на них смотреть. Это было слишком больно.
— Извините, но… — начала она, но Люси спросила:
— Вы с Сандрой начали знакомиться?
Джулия вздохнула.
— Немного, — призналась она.
— Сандра — давняя подруга Памелы, — небрежно продолжала Люси. — Они вместе ходили в школу. Но Сандра решила не выходить замуж, а сделать карьеру гувернантки.
Люси мягко улыбнулась.
— Уверена, что ты будешь очень довольна ею.
— Уверена, что так. — Джулия сжала кулаки.
Она могла бы понять по отношению этой молодой женщины, что здесь кроется нечто большее, чем простая антипатия. Без сомнения, она в ее доме будет выполнять роль сторожевого пса, тюремщика! Джулии хотелось закричать. За кого они ее принимают? Что такого, по их мнению, она способна натворить?
Переведя дыхание, она посмотрела в сторону Эммы, которая все еще была на руках у Роберта.
— Пойдем, дорогая, — сказала она. — Тебе нужно принять душ перед чаем.
Эмма прижалась к Роберту так, как прижимаются дети, когда им предлагают что-то, что им не нравится, и для Джулии это оказалось последней каплей. Взяв свои перчатки и сумочку, она вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь прежде, чем под влиянием чувств она выставит себя еще большей дурой.
Неизвестно, говорил ли Роберт своей матери, с кем обедала Джулия, но Люси никак при ней об этом не упоминала. Джулия решила, что, наверное, не говорил. В противном случае Люси не преминула бы воспользоваться этим. Джулию это порадовало, но затем она поняла, что, несомненно, Роберт промолчал потому, что не хотел ссорить свою мать и отца Памелы.
Тем же вечером Джулия ужинала со свекровью. Роберт повез Сандру Лоусон домой, а затем, очевидно, поехал напрямую в Орпингтон к Памеле. Эмма спала. Джулия несколько беспокоилась за нее. За чаем она почти ничего не ела и жаловалась на головную боль. Джулия думала, что она переутомилась за день, но она не могла сказать об этом Люси.
Они сидели в гостиной и смотрели телевизор, когда услышали, что Эмма начала кашлять, затем икать, а потом громко расплакалась. Джулия вскочила с кресла, распахнула двери и поспешила в комнату Эммы, ее свекровь — следом за ней. Когда она открыла дверь в комнату девочки, перед ней предстало зрелище, которое заставило ее остановиться, и у нее вырвался беспомощный возглас. Эмму тошнило, ее сильно вырвало на кровать. Сама девочка была бледна, она плакала, пальцами зажимая трясущиеся губы в ужасе от того, что наделала.
— Ой, Эмма! — Джулия сочувственно покачала головой, а Люси была в ужасе.
— Противная девчонка! — воскликнула она, наморщив от отвращения нос. — Ох, какая же ты противная девочка! Почему ты не пошла в ванную?
Эмма разрыдалась, а Джулия в ярости повернулась к свекрови.
— Это все, что вы можете сказать? — гневно спросила она. — Вы что, не видите, что она и так расстроилась и испугалась? Вы же знаете, как дети пугаются, когда их тошнит.
Люси схватилась рукой за горло.
— Дело не в этом! Если она чувствовала, что ее стошнит, она должна была пойти в ванную. Посмотри на ковер! А покрывала! Все испорчено!
— Не говорите глупости! — бросила Джулия. — Все можно вычистить. Кроме того, это ваша вина. Вы ее целый день пичкали мороженым, газировкой и конфетами!
— Я не знала, что так получится! — возразила Люси, смотревшая на девочку с чувством, похожим на неприязнь. — Если бы у нее воспитали какое-то умение владеть собой…
— Что здесь происходит?
Резкий мужской голос подействовал на обеих женщин как ушат холодной воды, а Джулия напряженно обернулась, готовая, если нужно, спорить и с Робертом. Но Роберт просто обошел ее и сам заглянул в комнату Эммы.
— Ой, Эмма! — воскликнул он, покачав головой и направляясь к ней. — Господи, что же тут случилось? Кого-то стошнило на твою кроватку.
Его голос звучал мягко, он осмотрел комнату и остановился глазами на игрушечном медвежонке, с которым Эмма часто играла.
— Кто же это наделал? Мишка? Или вон та вредная кукла, которая на стуле сидит?
Эмма выбралась из постели и направилась к нему, не заботясь о том, что она вся мокрая и от нее пахнет. Она прижалась к его ногам и крепко обхватила их.
— Это… это мишка, — тяжело дыша, сказала она. — Он… он сегодня конфетами объелся.
— Правда? — Роберт пригладил ее растрепанные черные волосы, а Джулия, почувствовав слабость, оперлась о дверной косяк.
— Роберт, Бога ради, перестань утешать ребенка! — воскликнула его мать. — Ты что, не видишь — она пачкает тебе брюки!
