мне.
— Правда? — подколола она. — Вот уж не подумала бы.
— Что ты имеешь в виду? — сверкнул он глазами на нее.
Джулия покачала головой:
— О, ничего. — Она начала понимать, что Роберт уже тоже на пределе. Она пошла к двери. — Я хочу домой. Ты отвезешь меня, или мне придется идти на станцию и ждать поезда?
Роберт смотрел на нее с нарастающей злобой.
— Ты еще никуда не едешь, — непреклонно заявил он. — Я уже сказал, нам надо договориться об отсрочке.
— Мне это не надо, — возразила Джулия, потянувшись за пальто и скользнув руками в рукава.
Тогда Роберт двинулся вперед, его гнев прорвался наружу. Он поймал ее за предплечья, рывком притянув ее тело к себе так, что она чувствовала все его напряженные мышцы, которые прижимались к ней. Тогда он наклонил голову и прижал рот к ее рту в поцелуе, который был так же груб, как и неожидан. И все-таки, несмотря на это, тело Джулии живо отозвалось на него, и ее губы слабо раскрылись.
Когда он вдруг поднял голову, она не заметила, как напряглось его лицо, а видела только холод в глазах.
— Так как? — требовательно спросил он. — А теперь скажи, что ты не выйдешь за меня замуж!
Джулия отпрянула и посмотрела на него. Ей до боли хотелось сказать, что он прав, что она будет его ждать столько, сколько он хочет, но презрение, сквозившее в его голосе, не дало ее признаниям оформиться в слова. Вместо этого она вела с ним бесполезную борьбу, стараясь освободиться, вытащить кулаки и сбить ими это презрение с его худого смуглого лица.
— Нет, я не выйду за тебя! — яростно воскликнула она. — Я… я тебя ненавижу!
Глаза Роберта потемнели, он твердой рукой обхватил ее за голову и снова притянул ее рот к своему, его поцелуй был более яростным и жестоким, чем предыдущий, — так он выражал злость и презрение к своей зависимости от нее.
Но Джулия этого сразу не поняла. Для нее он просто вымещал так на ней свой гнев, и, хотя ее искушали его настойчивые попытки заняться с ней любовью, она отчаянно старалась отодвинуться от него.
Со стороны Джулии это была безнадежная битва. Во-первых, Роберт был намного сильнее ее, и к тому же он прекрасно умел получать от женщин то, что хотел. Он никогда не применял свой опыт к Джулии, уважая ее невинность, он был готов ждать, пока она не станет его женой и не сможет любить его без ограничений. Но сейчас чаша его терпения была переполнена. Он никогда еще не целовал ее так крепко, так чувственно, он сбросил ее пальто с плеч, и она не сопротивлялась, пальто упало к ее ногам. Он ласкал ее так, что у нее кровь запылала в жилах и побежала по всему телу. В одно из тех мгновений, когда она была способна думать, она решила, что это все равно что тонуть, и, хотя выбраться на поверхность и безопаснее, что-то непреодолимое заставляет ее сдаться и позволить чувствам прорваться наружу и затопить ее…
И Джулия выбралась из ванны и стала вытираться. От воспоминаний шестилетней давности она потеряла покой и больше не могла расслабиться.
Она начала понимать, что она виновата в случившемся не меньше Роберта. Но тогда она взвалила всю вину на него одного и отказывалась его слушать, когда он попытался оправдаться. Оправданий было бы слишком мало, чтобы искупить его огромную вину, и она перестала вести себя разумно, выбежала из дома и помчалась так, как будто за ней гнались.
К сожалению, у Роберта оставалось слишком мало времени, чтобы все поправить и в то же время организовать свой отъезд. Даже сама Люси Пембертон явилась к Джулии, пытаясь предотвратить те ужасные последствия, которые поступок Джулии имел бы для ее сына, но Джулия не стала ее слушать. Она и слышать ничего не хотела ни о каких отсрочках, а также о свадебных подарках, которые — она была в этом уверена — никогда не будут ей преподнесены. Люси ушла в негодовании, взвалив всю вину за случившееся на Джулию.
Неожиданно к ней на квартиру приехал Роберт. Она уволилась из компании за неделю до этого, но была уверена, что он узнает, где ее найти, если захочет переубедить ее. Она все еще цеплялась за мысль, что он откажется от работы в Венесуэле, но первые же его слова после того, как она открыла ему дверь, разбили эту ее надежду.
Его речь была краткой и почти официальной, и только усталые круги под глазами и морщины вокруг рта выдавали его состояние духа. Он предложил пожениться немедленно, в регистрационной конторе. Ничто не мешает им это сделать, а когда она пройдет все необходимые прививки, она приедет к нему в Венесуэлу.
Но для Джулии это было последней каплей. В его поступке она увидела попытку загладить свою вину за то, что он занимался с ней любовью, и она сама убедила себя, что он не сделал бы ей предложение, если бы не чувство вины. Почему он не предложил ей пожениться тогда же вечером, когда говорил о предстоящем отъезде? Почему ждал до сих пор?
Ссора, последовавшая за этим, была тоже краткой, но горячей, и, когда он ушел, она поняла, что все испортила своим постоянным упрямством.
Она думала, что это уже конец. В газете она прочла о его отъезде в Венесуэлу и о том, что его свадьба была отложена из-за деловых обязательств. Но она знала, что со стороны Люси Пембертон это всего лишь умение сохранить лицо. Она думала, что больше никогда не увидит ни Роберта, ни его семью. Но она ошиблась.
Через несколько недель после отъезда Роберта Джулия опять нашла работу секретаря, чтобы содержать себя. Она избегала тех кафе, баров и ресторанов, где она могла нарваться на компанию сотрудников фирмы Пембертонов. Она не могла их видеть, по крайней мере пока. Жизнь стала однообразной, она заглушала свою боль от разлуки с Робертом тем, что проводила все вечера в кино или на концертах, и, когда приходила домой, так уставала, что не способна была ни на что, кроме как лечь в постель.
Спала она на удивление хорошо, и вначале она отнесла это на счет нервного истощения. Но позже, через несколько недель, ей стало абсолютно ясно, что происходит. И даже тогда она не хотела думать об этом, а убеждала себя, что просто события последних недель нарушили процесс обмена веществ в ее организме. Только когда ее начало тошнить по утрам и она перестала выносить запах крепкого кофе, она призналась себе, что беременна.
Естественно, она запаниковала. У нее не было родителей, никого, к кому можно было обратиться. Она слышала об обществах, которые помогают людям в ее положении, но страшно боялась с ними связаться. Ей было жутко посвятить незнакомого человека во все подробности, и она боялась, что почувствует на себе жалостливые взгляды.
Нет, лучше встретиться лицом к лицу с Робертом и дать ему возможность оплатить роды и, возможно, расходы по усыновлению. Может, он захочет оставить ребенка себе. Ей не приходило в голову, что, может, ее он тоже захочет оставить.
И она написала Люси Пембертон и попросила у нее адрес Роберта в Венесуэле. Люси не ответила, но несколько дней спустя к ней приехал Майкл Пембертон. Он сказал, что у него была увольнительная на несколько дней с корабля, а его матери нездоровилось, поэтому он пришел сам и принес ей адрес Роберта. Она долго не знала о том, что Люси запретила ему ходить к ней.
Джулии было неловко говорить с братом Роберта, она очень боялась, что он догадается, чем вызван ее интерес к местонахождению Роберта. И все же Майкл был добр, он старался, чтобы она почувствовала себя свободнее.
Она сразу же написала Роберту, не упоминая о своем состоянии, она просто спрашивала его, не сможет ли он прилететь в Англию и встретиться с ней. Письмо могло попасть в чужие руки, и было невозможно назвать в нем все своими именами.
Однако ответ Роберта вряд ли можно было назвать галантным. Он писал, что не имеет сейчас возможности вернуться в Англию и что, наверное, будет в отъезде еще три месяца.
Джулия была в полной растерянности. Она не знала, что делать дальше. После того как она получила письмо Роберта, она чувствовала себя униженной и плакала. В таком состоянии несколько дней спустя она