— А что еще я могла подумать? Как… как я уже сказала, ты — жених Памелы…
— Черт ее возьми, эту Памелу! — яростно проговорил он. — Я не люблю Памелу. Никогда не любил. Я сказал ей это сегодня утром.
— Ты сказал ей?
— Конечно. Не думаешь же ты, что, с тех пор как я узнал, что ты все еще любишь меня, я могу связать свою жизнь с другой? — Он притянул ее ближе к себе, и она почувствовала силу его мужских мускулов. — Ох, Джулия, ты даже не представляешь себе, как мне было больно вспоминать… вспоминать…
Его губы коснулись ее губ вначале легко, затем все более бесцеремонно.
Джулия бессильно приникла к нему, в глазах у нее поплыло, она прижималась к нему всем телом почти помимо своей воли. Когда он наконец отпустил ее, она побледнела и вся напряглась.
— Ты должна выйти за меня замуж, Джулия, — сказал он, набрав побольше воздуха в легкие. — Скажи, что ты согласна, или я… я не знаю, что я сейчас сделаю!
— Роберт! — Джулия погладила ладонями его щеки, ощутив пальцами, какие жесткие у него баки. — Я выйду за тебя, когда захочешь. Но вначале… вначале я тоже хочу извиниться за то, что была такой дурочкой шесть лет назад. Ты, в общем, знаешь, что в случившемся я виновата не меньше тебя. И… и потом, когда я ждала ребенка, то есть… я… вот… — Она покачала головой. — Я хотела этого, понимаешь? Я хотела иметь от тебя ребенка!
Роберт опять притянул ее к себе, его руки гладили ее волосы, его глаза были полузакрыты, в них читалась страсть, которая волновала ее.
— Сейчас незачем мне это говорить, — хрипло сказал он. — Ты так нужна мне, и я решил, что не прикоснусь к тебе, пока мы официально не поженимся.
Джулия улыбалась, когда он целовал ее шею, а затем мягко сказала:
— А ты и правда так решил насчет Эммы?
Роберт посмотрел ей прямо в лицо:
— Конечно. Правду будем знать только ты и я.
— А твоя мать?
— Если она догадается — а сегодня я сказал ей, что между мной и Памелой все кончено, — она ни скажет ни слова. Это не в ее духе.
— Да. — Джулия кивнула.
Теперь Джулия поняла странное и несколько загадочное замечание Люси при отъезде из больницы.
— Скажи мне, — вдруг спросил Роберт. — Если бы… если бы я не догадался об Эмме… ты когда-нибудь сказала бы мне?
Джулия опустила голову:
— Думаешь, я хотела встать между тобой и Памелой?
— Черт, Джулия, в прошлое воскресенье ты должна была понять, что мое отношение к Памеле ничего не значит по сравнению с моими чувствами к тебе. — Он покачал головой. — Господи, спасибо тебе, что Сандра срезала качели. Это ужасно, но, если бы с Эммой ничего не случилось, мы не стали бы ближе еще много месяцев.
Джулия взглянула на него.
— Весной ты бы женился на Памеле.
— Думаешь? — Роберт снова покачал головой. — В тот самый момент, когда ты вышла из самолета, даже уже тогда, когда я узнал о смерти Майкла, я понял, что рано или поздно я скажу тебе о том, что я чувствую к тебе.
Джулия тронула его за щеку.
— Но в тот день, когда я пошла с Фрэнсисом, ты был так зол…
— Я ревновал! — яростно проговорил он. — Если бы ты не сомневалась во мне, ты бы поняла, какие причины у меня были для злости.
— Роберт, — снова сказала она, обнимая его за шею. Затем она нахмурилась: — А как ты узнал о качелях?
— Мне сказала миссис Хадсон.
Джулия улыбнулась:
— Разумеется. Но мне очень повезло, что ты оказался рядом. Иначе все могло кончиться гораздо хуже. Как ты здесь оказался?
Роберт вздохнул.
— Я ездил в гости к Хиллингдонам. Мы пообедали, а потом Фрэнсис пристал ко мне с разговорами о том, что для Эммы было бы лучше ходить в деревенскую школу.
Джулия кивнула:
— Я… это я попросила его поговорить с тобой.
— Знаю. А я здорово разозлился, особенно потому, что сам пришел к такому решению после того, что случилось в прошлые выходные.
— Да? Ты правда решил? — Джулия обняла его. — О, дорогой. Я так рада!
— Ну, было же ясно, что Эмма не сможет поладить с такой женщиной, как Сандра Лоусон. Кроме того, мне не хотелось, чтобы она, как сторожевой пес, следила за моими провинностями. — Он погладил пряди волос у нее за ушами. — Когда мы поженимся? Скоро? Скорее бы.
Вдруг Джулия широко раскрыла глаза.
— Белые розы! — воскликнула она, все встало на свои места. — Это ты прислал мне белые розы!
— Конечно, — кивнул он. — Кто же еще?
Джулия покачала головой:
— Ведь после того, что было вчера вечером в больнице, я и думать о тебе боялась. Мне в голову не могло прийти, что ты пришлешь мне цветы!
Взгляд Роберта ласкал ее, вызывая теплый румянец на ее щеках.
— Я не хотел уезжать от тебя вчера вечером, но я должен был поговорить с Памелой прежде, чем приду к тебе. Как ты и говорила, я не был свободен, и мне нужно было вернуть себе свободу. Очень нужно.
Джулия слегка отстранилась.
— Как… как ты думаешь, может, Майкл объявил тебя опекуном Эммы потому, что надеялся, что так все и получится? — прошептала она.
Роберт нахмурился:
— Может быть. Думаю, это весьма вероятно. Он знал, что, не имея на то серьезных причин, ты не встретилась бы со мной, а он хотел быть уверенным, что о тебе позаботятся.
— Но не мог же он знать, что мы… что я…
— Не мог? — Роберт покачал головой. — Когда он приезжал в Англию с Эммой, тогда еще совсем малышкой, он, должно быть, заметил мой повышенный интерес к тебе, к твоей жизни там.
Джулия позволила ему крепче прижать ее.
— Роберт, — сказала она. — Я так счастлива.
В залитой светом ламп гостиной воцарилось долгое молчание, но затем Роберт решительно отстранил ее о себя.
— Мне нужно идти, — сказал он глухо. — А то я обще не уйду.
Джулия уверенным жестом расстегнула его пиджак и прижалась к его теплому телу, прикрытому одной шелковой рубашкой.
— Ты можешь занять пустующую спальню Сандры Лоусон, — сказала она, но Роберт покачал головой.
— Мне почему-то кажется, что так не пойдет, — твердо сказал он. — Джулия, я обожаю тебя, но я должен вести себя разумно. Теперь, когда я знаю, что мы поженимся, я могу подождать.
Джулия не мешала ему застегивать пиджак и улыбалась.
— Хорошо. Когда мы увидимся?
— Утром я приеду и мы поедем в больницу к Эмме и скажем ей, — пробормотал он. — Думаешь, она будет возражать?
