прошлое не вызвало у нее опасения, наоборот, заставило взглянуть на него как на человека опытного. Его уверенность в себе также придавала ей веры, хотя до этого момента она боялась рассказывать ему слишком много о своей жизни. Она хотела бы, но была осторожнее, чем нужно. Часто она представляла, как Эфтаб отчитывает ее за неспособность принять решение. А однажды он сказал ей: «Ничто не уничтожает человека так, как раскаяние и нерешительность».
Я стал обращаться с ней по-другому, и даже порой задевал ее, словно этим отвечая на ее сомнения и притворное безразличие. Но делал это так, чтобы не вызвать гнева, который отдалил бы их даже на полшага. Ради этого он старался изо всех сил, как только мог мужчина. «Ценю ли я это в нем?» — спросила она себя и почувствовала, что «да». Она была не уверена, сообщал ли ей об этом именно внутренний голос. Однако, когда она возвращалась домой, вопрос сам собой исчезал. Как будто присутствие Я она ощущала, только когда видела его воочию. Но все тут же испарялось, как только они прощались.
В ту ночь ей не спалось. Она думала о Я. А в голове до изнеможения который раз прокручивались одни и те же вопросы: «Его ли я хочу? Этого шанса я ждала?»
Она не хотела мучить Эфтаба этими вопросами, устраивая ему адскую пытку. Ей было достаточно почувствовать спокойствие, которое она видела в его глазах каждый раз, когда проходила мимо. Она еще больше поверила в то, что только у нее был ответ. И как бы ни было трудно, она его отыщет внутри себя. Эфтаб сказал все, что мог. Она знала это, и поэтому их общение в холле сводилось к обычным ежедневным приветствиям.
Первый раз они заговорили с Я об Эфтабе на одной из встреч в маленькой кофейне в Джумейра.
— Хм… Интересный человек, — в его голосе прозвучала нотка ревности.
— Великий человек! — поймала она его настроение и полчаса с восторгом рассказывала о своем индийском друге.
Он заметил:
— Ты ни о чем раньше не рассказывала с таким воодушевлением.
Не обращая внимания на его слова, она спросила:
— Ты веришь, что шанс дается не единожды?
— Я думаю, что шанс чего-то стоящего не повторяется. Посмотри вокруг: и твои друзья, и незнакомые тебе люди навсегда упустили свои шансы. А почему собственно они должны к ним вернуться еще раз? Как ты можешь верить старому индийцу, который работает за тысячу дирхамов, что шансы растут и приумножаются? Будь так, он не оставался бы работать на этой ничтожной должности.
— Но он пребывает в согласии с собой и доволен этой работой.
— Как можно быть довольным такой работой?!
— Нет недостойной работы. Просто важно принимать свое положение, быть в гармонии с самим собой. Тогда ты получишь шанс жить лучше.
И резко добавила:
— Даже тебе, может быть, и мне этого не хватает.
— Ясно, что у тебя особое отношение к нему. Можно подумать, что он действительно такой, как ты говоришь, — сказал он добродушно, смягчая ее резкость.
— Да, он такой. Такой. Если бы ты послушал его, понял, что я имею в виду.
— Хорошо, дорогая. Однако не позволяй этой теории шансов руководить своими поступками. И не принимай так важные решения.
Ясмин промолчала, ничего не ответив на его последние слова. Однако она почувствовала, как Я боится, что она примет решение отдалиться от него, посчитав, что если шанс и уйдет, то повторится.
Он через силу улыбнулся, посмотрел на нее и сказал как человек, надеющийся, что все еще можно уладить: «Да. Шанс дается не раз. Возможно, что так». Затем он добавил: «Давай сменим тему. Что думаешь по поводу поездки с компанией в пустыню? Сейчас как раз подходящая погода. Это поможет нам лучше узнать друг друга. Что скажешь?».
Ясмин посмотрела на него и только кивнула.
Под конец вечера Я первый раз сделал попытку поцеловать ее в губы. Но она отвернула лицо и ответила поцелуем в щеку.
Войдя в свое здание, она подошла к Эфтабу и посмотрела на него, прежде чем направиться к лифту. Он ничего не сказал, просто улыбнулся, однако она продолжала стоять. Вдруг она задала ему неожиданный вопрос:
— Вы буддийский монах?
Он поднялся с места, улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:
— Почему вы спрашиваете, госпожа?
— Потому что в ваших идеях есть что-то от буддизма.
— Хорошо. Будем считать, что нет.
Прежде чем она успела задать еще вопрос, он добавил:
— Религия не имеет никакого отношения к тому, что думает человек. Все мы думаем одинаково об одном и том же. Религию творит история, а не небеса. Главное, чтобы человек был чист сам по себе. А нас очищает не только религия, но и любовь. Все религии призывают к любви. Глубокая вера сильна любовью.
Она покачала головой и осталась стоять молча. Она хотела ему что-то сказать, но не решалась. Он почувствовал это, но не стал просить ее выговориться, пока она не собралась и не сказала: «Мы поссорились вчера с Я». Он никак не реагировал, и она продолжила, сглаживая события: «Ну, это была не ссора. Мы ужинали, и я сообщила ему, что его настойчивость меня пугает… Правда, его сильное желание смущает меня, даже заставляет сомневаться» — и она подняла голову, чтобы посмотреть Эфтабу в глаза: что он скажет? Однако он молчал. Она продолжила рассказывать: «Я вспомнила сказанное вами. Ваши слова о том, что вас полюбит тот, кого полюбите вы. А может ли он меня любить, а я его нет?».
— Я сказал нечто другое… Любовь так же, как ненависть, рождается от познания другого. Вас не может полюбить человек, который вас не знает. И когда вы приглашаете его познакомиться, даете ему шанс. Это значит, вы сами потом полюбите его. Но если… Но если не дадите ему шанса познать вас, ничего не произойдет. И вы будете топтаться на месте, пока не расстанетесь, а это обязательно случится.
— Я чувствую, я потерялась и не знаю, как найти дорогу.
— Ты услышишь внутренний голос, и он выведет тебя из этого лабиринта.
— Но я не слышу никакого голоса, — сказала она и с досады спрятала руки в карманы.
— Когда вы в последний раз видели фонарь? — спросил он ее.
— На днях я была очень занята, было много встреч. Вы же видели, какая усталая я возвращалась под вечер.
— Хорошо. А его уже нет.
Раскрыв рот, Ясмин выбежала из здания по направлению к тому месту, где стоял фонарь… Даже основание исчезло. Она остановилась, в ошеломлении разглядывая дыру в земле, куда он был вмонтирован. Из этого положения она увидела свое отражение в зеркале зеленого здания напротив. Она выглядела тощей, глаза потухли. Ясмин почувствовала, как вслед за фонарем и светом уходит ее имя, и, закрыв лицо руками, пробормотала: «Я не хочу потерять его снова… Не хочу забыть имя». Когда она медленно убрала руки, увидела в зеркале перед собой Я.
Она вернулась в холл в разбитом состоянии, как человек, потерявший самое дорогое. Когда она предстала перед Эфтабом, он все с той же невозмутимой улыбкой сказал: «Свет внутри вас сильнее любого другого источника».
Следующие дни Ясмин занималась скопившимися на работе делами. В глубине души она начала понимать, что состояние подъема проходит. Взявшись за сделки, она желала как можно больше из них довести до конца. Однако они уже не были целью, ради которой она растрачивала собственную жизнь.
В то утро она получила сообщение от одного из самых крупных своих партнеров с приглашением на деловой обед. Было предчувствие, что это будет не просто обед, и она ответила вежливым отказом. И с каждым разом, когда повторялись приглашения этого человека или другого, она становилась сильнее и чище внутри. На попытки их завуалированных ухаживаний она смотрела как на забавы детей, которые не знали истинных слов нежности.
Во время встречи с одним из важных клиентов она спросила себя: чем он отличается от нее и от
