- Они … - я закусила губу, потом справилась с волнением и продолжила. – У меня теперь нет родителей. Я лечу к своему дяде Марку. Он живет в Бруклине.
- Он тоже француз? – заинтересованно спросил старичок.
- Нет, он еврей. У него сувенирный магазинчик и я буду помогать ему там.
- А откуда же вы так хорошо знаете французский?
- Мои родители приехали сюда из Франции, а я родилась уже здесь.
Врать было легко – я просто рассказывала историю Марианны.
- Папа работал на консервном заводе, а мама была портнихой. Она мне всё шила сама.
Дальше история обрывалась. Как Марианна, то есть я, лишилась родителей, мне было не придумать.
- Что же случилось с вашими родителями? – заинтересованно осведомилась Мадлен, когда я замолчала. Меня выручил Поль:
- Не надо. Мадлен, не расспрашивай. Ты же видишь, девочке больно.
Но Мадлен всё же предположила:
- Автокатастрофа?
Я поспешно кивнула.
- Бог мой! - воскликнула Мадлен. - Здесь в Америке так гоняют! А эти ужасные грузовики! В нашем городке самая большая катастрофа, когда задавят курицу.
Наконец, объявили наш рейс. Я взяла у старичков документы и мы подошли к стойке регистрации. Я протянула все три паспорта и билеты.
- Мы летим до Нью-Йорка.
- Софии Бертон. – администратор взяла мой паспорт. – Вы ведь несовершеннолетняя. Вы летите одна?
- Меня сопровождают дядя и тётя. Мы едем в Нью-Йорк. – Я указала на старичков, те приветливо закивали.
- О, да, Нью-Йорк! – подтвердил француз на английском, у меня упало сердце, но его супруга одернула его, зашипев по-французски:
- Поль, ты уже себя проявил. Теперь я полагаюсь на Софи.
Чиновница с сомнением вертела в моих руках документы.
- А где ваши родители?
- Они… они погибли, - произнесла я и хоть сама не верила в это ни секунды, горло сдавило и голос задрожал. – Теперь меня будут опекать дядя и тётя.
Как же мне хотелось, чтобы это было правдой! Забавная французская парочка понравилось мне. По ним было видно, что они любят друг друга уже долгие годы. И меня смогли бы полюбить. Мне этого так не хватало!
- Они иностранцы? – подозрительность администратора отхлынула, вопрос она задала формально. Я развела руками:
- Что поделать? Это единственные мои родственники.
- Они любят вас, - сочувственно кивнула администратор.
В самолете мои «родственники» сидели рядом со мной, но вскоре они устали и угомонились. Перед тем, как заснуть самому, Поль заботливо, как ребенка, укрыл свою супругу пледом и подоткнул со всех сторон, чтобы не дуло. Глядя на такую трогательную заботу, у меня на глаза опять навернулись слезы. Поль истолковал это по-своему.
- Всё будет хорошо, Софи! Уверен, что евреи тоже хорошие люди. Мы с Мадлен были в Израиле, нас там очень хорошо принимали.
Видимо, он считал, что Бруклин это представительство Израиля в Нью-Йорке. Впрочем, мне дела не было до того, что думал Поль. Я смотрела в иллюминатор.
Когда мы взлетали, на земле было темно. А здесь, над облаками, солнце всё ещё светило каким-то теплым оранжевым светом, окрашивая облака в такие неправдоподобные цвета, что захватывало дух! Я никогда не летала на самолете, и видеть небо под ногами было совершенно немыслимо. Я не могла оторваться и всё смотрела и смотрела на сменяющие друг друга облака и едва уловимую перемену их цвета… Я оторвалась от иллюминатора, только когда совсем стемнело и у меня заболели глаза. Я откинулась на кресле, готовясь уснуть. Поль уже спал, держа свою Мадлен за руку.
25. Бруклин
Нью-Йорк просто опрокинул меня. Когда мы были в нем с мамой и папой, он не казался мне таким бесконечным и неприветливым. Тогда мама держала меня за руку и весь мир был безопасным.
Теперь же, когда в центре Нью-Йорка рухнули башни-близнецы, и горе поселилось в сердце каждого американца, я понимала, что беда может прийти, откуда угодно. И уже нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Ни от террористов, ни от картеля...
До Бруклина я доехала на метро и уже на выходе обнаружила, что у меня нет денег. Совсем. Мой рюкзак оказался разрезан и выпотрошен. Где и когда это случилось, я не почувствовала. Одежда осталась, а сверток с деньгами исчез. Какое счастье, что мои документы лежали в нагрудном кармане куртки! Я не сильно переживала из-за денег, было только досадно, что без них я смогу перемещаться по городу только пешком. Впрочем, до Брайтон-Бич было уже недалеко. Мне так хотелось кушать, что долетевший до меня запах пережаренной картошки, от которого меня тошнило вечером, показался мне одуряющее-прекрасным. Я пошла по запаху. Источником его оказалась крошечная забегаловка под ирландским флагом. «Открыто. Мы рады вас видеть!» гласила надпись на окне по-английски. А рядом, на двери, красовалась надпись на ирландском: «Ирландцам пиво – вполцены!» Дверь была распахнута. Я вошла.
- Что угодно? – услужливо обратилась ко мне барменша. Она была дородная, рыжая, белокожая и от этого казалась ещё более полной.
Я с трудом вспоминала слова из детства.
- Доброе утро! Я ирландка, - сказала я по-ирландски. – Я хочу есть.
Барменша протянула мне меню.
- У меня нет…- я развела руками так и не вспомнив слово «деньги». А может быть, мама никогда и не говорила его?
- Джон, у нас проблемы, - крикнула барменша по-английски куда-то вглубь заведения.
- Что там? – отозвался невидимый Джон.
- Ирландская побирушка.
- Так гони её в шею! Или полиции сдай. Чего с ними возиться! – ответил ей Джон, приближаясь, но я его так и не увидела. Я выскочила из заведения раньше, чем он появился.
«Ирландская побирушка! И это говорят сами ирландцы!» - возмущалась я. Есть мне расхотелось вовсе. Я шла быстро, почти бежала, и вот, наконец-то, Брайтон! Я всю дорогу думала о разговоре с Марком. Помнит ли он меня? Я скажу ему, что я теперь без родителей. Что мне просто невыносимо в приемной семье, а в приюте ещё гаже! Что я готова на любую работу, что осталось всего два года, и я буду совершеннолетней. И больше никто не сможет распоряжаться моей жизнью!
Мне показалось, что я заблудилась. Вот магазин цветов, лавка с зеленью… Где же магазин Марка? Я беспомощно оглядывалась и, наконец, поняла: магазина нет. То есть здание стояло, но на нем красовалась новенькая вывеска: «Вечерние платья и аксессуары по низким ценам! Прокат смокингов.»
Я подергала дверь, она была закрыта. Я села на ступени и перед глазами мелькнули буквы: «Собственность Фила Сваровски»
Кто такой Фил Сваровски? Где теперь Марк? Что я теперь буду делать в этом городе? Где искать его?
- Может быть, барышня позволит мне пройти? – услышала я мягкий голос и подняла глаза.
