Уличная красотка

Иди гуляй!..»
В клумбе неба полуночной
Млечный путь — бульвар
цветочный
С запахом фиал.
Вариант невероятный:
Два десятка лет обратно —
Взял и по бульвару прошагал.
1985 год

Цветы

Я подарю цветы тебе не те,
Что дети гор мусолят на прилавке,
На рыночной заласанной плите
Меняют на рубли в суетной давке.

На все — цена. И взгляд из-под букле
Вещает сухо: бесполезны торги.
Цветы — тепла и солнца дар земле —
Лежат мертвы и холодны, как в морге.

По три, по пять зажатые в горсти,
Переплывут в квартиры, в склянки встанут.
О, женщина любимая, прости
За детище теплиц, а не поляны!

За атрибут банкетов и утех,
Без разницы — в крестины, в упокойню…
О, женщина, прости еще и тех,
Кто вырастил цветы, как скот на бойню.

Меня. Когда к тебе на полпути
Я тискаю букет, а не помаду.
Цветок! Меня и женщину прости,
Свою погибель бросив нам в отраду.
1987 год

Цыганка

Цыганка (юбка — хвост павлиний!)
Наманикюренным ногтем
В ладони русла вещих линий
Скребет извилистым путем.

Чтоб в интересном самом месте,
Как на скаку посредь пути,
Душе взамен желанной вести
Споткнуться вдруг: «Позолоти…»

Я знаю: шельма ты, плутовка!
Зажмешь червонец, дунешь — нет!
Но золочу за то, как ловко,
А не за то, как дашь совет.

Два глаза — бусины под лаком —
Цепляют — взгляд не отвести.
Так под дождем глядит собака.
«Позолоти… позолоти…»

И в бесконечно длинной притче,
Свой бред от бабки переняв,
В ладонь, как в душу, пальцем тычет,
На счастье выхватив меня.

Так заговорщески таращит,
Так щурит в трещины глаза,
Что впрямь душе нет бреда слаще,
Чем вся цыганская буза.
Словоохотлива, как сводня,
Она-то знает к сердцу путь:
Чтоб быть уверенным в сегодня,
Знать надо завтрего чуть-чуть.

И, зная эту лихоманку,
Глаза под брови закатив,
Споткнется хитрая цыганка: