Уличная красотка

«Позолоти… позолоти…»
1987 год

Чайная роза

Бросить машину. Костюм порешить.
Годы отбросить, как тяжкую ношу.
Вырвать у тела, отдать для души
И пошататься почти что гаврошем.

Выбить на картах вокзальных барыг
И принести в дар студентке случайной
Улицы ночью, дома и дворы
С розой ворованной, желтой и чайной.

Выкинуть кольца. Зарыть телефон
И закусить папиросу над спичкой —
Как мне легко будет ставить на кон
И окунаться в дурные привычки!

Будет студентка царапаться, но
Бритвы ногтей бесполезны. И поздно.
Это всего — про гавроша кино.
Воспоминанье под чайную розу.

Бросить понты и холеную жизнь
(Хоть без нее не особо скучаю)
И предложить бы студентке: «Ложись!..»
Но не в постель. А на сердце печалью.

Ведь завтра обратно рванем со всех ног,
Что для души — повздеваем на тело…
Что для студентки из клумбы цветок? —
Чайная роза. Обычное дело.
1995 год

Четыре зуба

Зуботехнику Марине

Летит душа, как под гору телега —
Чем дальше вниз, тем громче и быстрей!
Что станет с ней, скажи, в конце пробега,
Когда замрет у адовых дверей?

В каких летах она оставит тело:
Увядшее иль в полном цвете сил?
Какая разница, казалось, нету дела,
Коль жизни путь уже отколесил.

Но мне, скажу, есть разница и в этом,
Поскольку мне предписан только ад
(Как, впрочем, всем порядочным поэтам!),
А посему безмерно буду рад

Иметь не торс, не бицепс — это грубо! —
Они в аду мне просто ни к чему —
Хотел бы я иметь четыре зуба
Фарфоровых и вечных потому.

Замешанных на самых прочных глинах.
Два — вверх, два — вниз, или четыре
в ряд.
Неважно. Были б копией змеиных.
А яд найду. Весь изойду на яд.

Чтоб всех, кого при жизни не дожалил,
Дожалить здесь уже наверняка,
Кто в креслах свились толстыми ужами,
Погрев на мне змеиные бока,

Почувствовали: рано в ад столкнули —
Я здесь в аду моложе и сильней.
Меня теперь не так-то просто — пулей!
И не загонишь в хлев моих коней!