Джеймс.
— Не знаю. Ни да, ни нет, как большинство людей.
— Но вы только что сказали…
— Нет, — возразил Рики Готорн. — Он сказал, что сюжет
— Более или менее.
— А как насчет исследований? — спросил Льюис.
— Их было не так много.
Готорн вздохнул и посмотрел на Сирса, будто желая сказать: “Ну вот, что я говорил?” — Я думаю, вы все равно сумеете нам помочь, — сказал Сирс, как будто я спорил с этим. — Ваш скептицизм может оказаться полезным для нас.
Я все еще ничего не понимал.
— Что во всем этом общего с сердечным приступом моего дяди? — спросил я довольно сердито. Это решило дело — Джеймс рассказал мне все.
— С тех пор нам постоянно снились кошмары. Думаю, Джону тоже. Не будет преувеличением сказать, что мы боимся за наш рассудок. Поэтому нам требуется помощь эксперта. Самоубийство Джона нас сильно потрясло. Даже если он правда был наркоманом, в чем я сомневаюсь, не думаю, что он…
— в чем он был одет? — спросил я по какому-то внезапному наитию.
— Одет? Яне помню… Рики, ты видел?
Рики Готорн кивнул.
— Одет он был очень странно — пиджак от костюма, брюки от другого костюма, пижама. Без носков.
— Вот оно как! — воскликнул с удивлением Льюис. — Что же ты сразу не сказал?
— Сперва я просто был в шоке, а потом забыл. Столько всего сразу навалилось.
— Он же был очень аккуратным. Черт, если Джон так оделся, значит, у него в голове и правда не все было в порядке.
— Дон, а вы молодец, — Сирс улыбнулся мне. — Никто из нас не додумался бы до такого вопроса.
Я видел, как он ухватился за эту возможность, и поспешил добавить:
— Но это вовсе не значит, что он сошел с ума. В случае, который я описал в романе, человек покончил с собой почти при таких же обстоятельствах, будучи, по всей видимости, в здравом уме.
— Вы говорите о вашем брате? — спросил Готорн. Значит, они все знают. Дядя им рассказал.
Я им кивнул.
— Я просто сделал из этого историю с привидениями. Не знаю, что случилось на самом деле.
Какое-то время они все выглядели разочарованными.
— Ладно, — сказал, наконец, Сирс, — если вы и не проводили исследований, я думаю, что вы готовы к ним.
Рики Готорн в своей старомодной бабочке откинулся на спинку дивана; его нос был красен, а глаза слезились. На огромном диване он выглядел маленьким и жалким.
— Мы будем рады, если вы пока поживете у нас, мистер Вандерли.
— Дон.
— Дон. А сейчас извините, но я совершенно выдохся. Позвольте пожелать вам доброй ночи.
— Можно один вопрос? — сказал я. — Вы просите меня заняться сверхъестественным или тем, что вы так называете, — потому что боитесь подумать об этом сами?
— Не совсем, — сказал Сирс Джеймс, глядя на меня в упор своими голубыми глазами. — Мы все время об этом думаем.
— Кстати, — сказал Льюис. — Вы что, хотите прекратить заседания Клуба Чепухи?
— Нет, — быстро ответил Рики. — Ради Бога, нет. Нужно продолжать встречаться, ради нашего спасения. Вместе с Доном.
Все трое друзей моего дяди казались мне по-своему привлекательными. Неужели они не в своем уме?
Во всяком случае, они боялись, и двое из них уже умерли. Я уже писал раньше в дневнике, что Милберн кажется идеальной декорацией для работы доктора Заячья лапка. Я чувствовал, как реальность вокруг меня расплывается, превращаясь в сюжет одной из моих книг.
Эти два самоубийства — Дэвида и доктора Джеффри, — могли быть простым совпадением, и члены Клуба Чепухи не высказывали никаких подозрений по этому поводу. Так что же разворачивается перед моими глазами? История с привидениями или нечто куда худшее? Может, не случайно они, не зная подробностей, попросили меня рассказать именно об этом, самом страшном периоде моей жизни, о том, что я не перенес на страницы романа? Или эти события похожи друг на друга только так, как одна история с привидениями похожа на другую? И какова в конце концов фактическая связь между “Ночным сторожем” и тем, что случилось на самом деле?
II
АЛЬМА
Все прекрасное обладает телом и является телом; все, что существует, существует во плоти; и даже сны порождаются плотью.
Из дневников Дона Вандерли
Глава 1
Можно ответить на этот вопрос только одним способом. За неделю или даже две можно детально описать все, что я помню о себе, о Дэвиде и об Альме Моубли. Когда я описывал это в романе, я невольно приукрасил события и тем самым солгал. И если я теперь не сделаю этого, я никогда не смогу написать про доктора Заячья лапка — ведь он в сущности та же Альма, черная Альма с рогами и хвостом. Так же, как Рэчел Варни из “Ночного сторожах — тоже Альма, только приукрашенная и наряженная в волшебные одежды. Теперь мне надо изложить не выдуманные, а подлинные обстоятельства этой истории. В “Ночном стороже” все разрешилось — закон жанра, — но жизнь не признает окончательных решений.
Я встретил Альму не в парижской гостиной, где Сол Мелкин встретил Рэчел Варни, а в куда более прозаической обстановке. Это было в Беркли, где я получил работу вскоре после успеха моей первой книги. Для начинающего писателя предоставленная мне должность выглядела достаточно серьезно — я вел одну группу по писательскому мастерству и две по американской литературе. Особенно много усилий отнимала вторая тема, которую я знал недостаточно хорошо и был вынужден читать горы книг, не успевая писать ничего своего. Если уж я мало читал Хоуэллса или Купера, то с критикой их творчества, знания которой требовала программа, был и вовсе незнаком. В итоге с утра я вел занятия, потом обедал в баре или кафе, а вечера проводил в университетской библиотеке. Глаза у меня болели от переутомления, а в желудке плескался жидкий казенный кофе. Я сдружился со стажером из Висконсинского университета по имени Хелен Кайон — наши столы в офисе стояли рядом, и она даже читала мою первую книгу, хотя и не прониклась
