только и всего.
— Короче говоря, ты оплошал, приятель. А что стало с Дювалем?
Мой хозяин принялся сосредоточенно жевать.
— В Тауэр отправили. Госпожа Уайтвелл теперь снова министр госбезопасности. Она и будет его допрашивать. Передай-ка мне соль.
Минотавр протянул соль.
Мой хозяин был доволен, но и мне тоже было чему радоваться. Натаниэль поклялся отпустить меня, как только разрешится дело с таинственным супостатом, и теперь дело, несомненно, разрешилось. Хотя я считал, что тут ещё осталась пара неясностей, которые так и не нашли убедительного объяснения. Но это уж не моё дело. И потому я с лёгкой душой ожидал, что меня вот-вот отпустят.
Ждать пришлось довольно долго.
Миновало несколько дней, в течение которых парень был слишком занят, чтобы выслушивать мои просьбы. Он принимал дела своего департамента; он посещал совещания на высшем уровне, где обсуждалось дело Дюваля; он съехал из дома своей бывшей наставницы и, на своё новое министерское жалованье и на деньги, презентованные благодарным премьер-министром, приобрел навороченный дом в зелёном сквере неподалёку от Вестминстера. В результате на меня свалилась куча сомнительных домашних обязанностей, в которые мне сейчас вдаваться некогда.[97] Он посещал приемы в резиденции премьер-министра в Ричмонде, давал поручения своим новым подчиненным, а по вечерам ездил в театр и смотрел кошмарные пьесы, к которым внезапно пристрастился. Короче, крутился как белка в колесе.
Я при любой возможности напоминал ему о его обещаниях.
— Да-да, — отвечал он, выбегая из дома по утрам. — Скоро и с тобой разберусь. А пока, насчёт штор в моей приемной. Мне нужен локоть устрично-серого шелка — купи у Филдингса и прихвати заодно пару лишних подушек. А в ванную возьми, пожалуйста, ташкентские изразцы. [98]
— Твои полтора месяца уже почти истекли! — многозначительно сказал я.
— Да-да. Знаешь, мне пора.
Однажды вечером он вернулся домой раньше обычного. Я был внизу, наблюдал за тем, как клеят плитку на кухне,[99] но тем не менее нашёл возможность оторваться от дел и снова напомнить о себе. Хозяина я нашёл в столовой, просторном, но пока ещё не отделанном и не обставленном помещении. Он смотрел на пустой камин и холодные голые стены.
— Сюда нужен подходящий узорчик, — заметил я. — Обои, соответствующие твоему возрасту. Что тебе больше нравится, машинки или паровозики?
Он подошёл к окну. Его шаги отдавались гулким эхом.
— Сегодня Дюваль раскололся, — сказал он наконец.
— Так ведь это хорошо, — сказал я. — Хорошо ведь?
Он смотрел на деревья в сквере.
— Наверно, да…
— Потому что мои сверхъестественные способности говорят мне, что ты не в восторге.
— Нет… Да…
Он обернулся ко мне, натянуто улыбнулся.
— Это многое проясняет, но большую часть из того, что он рассказал, мы уже и так знали. В подвале дома Дюваля мы обнаружили мастерскую — яму, в которой был вылеплен голем, и кристалл, через который Дюваль управлял оком. Да, он действительно использовал это создание, без вопросов.
— Ну и?
— Сегодня он во всём этом признался. Сказал, что давно хотел добиться большего, оттеснить на задний план госпожу Уайтвелл и остальных. Он решил использовать голема: голем сеял хаос, подрывал авторитет других министров. После нескольких нападений, когда выхода так и не нашли и все были в смятении, Деверокс был только рад предоставить Дювалю дополнительные полномочия. Роль полиции выросла, Дюваль получил должность министра госбезопасности. С этого поста ему было бы проще со временем свергнуть Деверокса.
— Вроде бы всё ясно, — согласился я.
— Не знаю… — парень поджал углы губ. — Все довольны: Уайтвелл получила свою прежнюю должность, Деверокс и прочие министры снова пируют и веселятся, Пинн уже отстраивает свой магазин… Даже Джейн Фаррар выпустили: нет никаких доказательств того, что она знала об измене своего наставника. Все только рады забыть об этом деле. Но я не уверен. Кое-что не сходится.
— Например?
— Дюваль утверждал, что действовал не один. Он говорит, его надоумили сделать это, некий учёный по имени Хопкинс. Он говорит, что именно Хопкинс принёс ему око голема и научил, как с ним обращаться. Он говорит, что именно Хопкинс свел его с бородатым наёмником и посоветовал Дювалю отправить его в Прагу, чтобы найти волшебника Кавку. Когда я начал расследование, Дюваль связался с наёмником, который находился в Праге, и приказал ему остановить меня. Но мозгом всего предприятия был Хопкинс. Мне кажется, что это правда: у самого Дюваля не хватило бы ума затеять всё это в одиночку. Он — вожак стаи оборотней, а не великий волшебник. Но нашли ли мы этого Хопкинса? Нет. Никто не знает, кто он и где он живёт. Его никто не видел. Его как будто не существует.
— Быть может, его и правда не существует.
— Остальные так и думают. Они считают, что Дюваль просто пытается свалить вину на другого. И все предполагают, что он был замешан в заговоре Лавлейса. Они говорят, что участие наёмника доказывает это. Но я не уверен…
— Это вряд ли, — сказал я. — Дюваль ведь тоже находился в том огромном пентакле в Хедлхэм- Холле вместе с прочими министрами, помнишь? Он не был участником заговора. А вот Хопкинс, возможно, и был. Всё упирается в него, если только удастся его найти.
Он вздохнул.
— Вот то-то и оно: если!
— Возможно, Дювалю известно больше, чем он рассказал. Может, со временем он выложит ещё что-то.
— Уже нет. — Лицо мальчишки незаметно обвисло, и он вдруг сделался усталым и постаревшим. — Возвращаясь в камеру после сегодняшнего допроса, он обернулся волком, сбил с ног своего конвоира и выскочил наружу через зарешеченное окно.
— И сбежал?
— Не то чтобы сбежал. Это был шестой этаж.
— А-а.
— Вот именно.
Мальчишка теперь стоял возле пустой каминной полки, машинально поглаживая мрамор.
— Кроме того, вторжение в Вестминстерское аббатство и похищение посоха — это отдельный вопрос. Дюваль сознался, что отправил тогда голема, чтобы отнять у меня посох, — он сказал, это был слишком удачный случай, чтобы его упустить. Но при этом клялся, что к Сопротивлению он никакого отношения не имеет и к ограблению гробницы Глэдстоуна тоже.
Он побарабанил пальцами по камню.
— Думаю, мне следует успокоиться на достигнутом, как сделали остальные. Если бы только девчонка не погибла! Она могла бы рассказать гораздо больше…
Я утвердительно буркнул что-то, но говорить ничего не стал. Тот факт, что Китти осталась жива, был всего лишь незначительной деталью, и упоминать о нём не стоило. Как и о том, что она довольно много рассказала мне о вторжении в аббатство, и, по её словам, в этом вторжении также был замешан некий джентльмен по имени Хопкинс. Не моё дело докладывать об этом Натаниэлю. Я всего лишь смиренный слуга, делаю, что прикажут. К тому же он этого не заслужил.
— Ты с ней провел довольно много времени, — сказал он вдруг. — Она с тобой разговаривала?
Он взглянул на меня и тут же отвернулся.
