— Я всегда могу приехать позже. Ты не хочешь отдать свой чемодан носильщику?
— Ага, сейчас…
— Ну, так сходи отдай. Я подожду здесь.
Якоб чуть заколебался, но отошёл. Китти посмотрела, как он медленно пробирается сквозь суетящуюся толпу, и с удовлетворением отметила, что на него действительно никто не обращает внимания. На пароме засвистел свисток, где-то поблизости ударил колокол. На причале было полно народу: моряки, грузчики, торговцы спешили мимо, отдавались последние распоряжения, письма и пакеты переходили из рук в руки. Многие из отплывающих столпились у перил на палубе парома. Их лица возбужденно сияли, они весело переговаривались на разных языках. Люди из самых разных стран: из Европы, из Африки, из Византии, с Востока… Сердце Китти забилось быстрее при этой мысли. Она вздохнула. Ей тоже очень хотелось присоединиться к ним. Ну, может быть, со временем она так и сделает. Но пока что у неё есть другие дела.
В то ужасное утро они прибежали вдвоем в типографию Гирнеков, и братья Якоба спрятали их в заброшенной комнате, скрытой за одним из печатных станков. Здесь, в грохоте и духоте, где воняло кожей, Китти перевязали раны и ребята мало-помалу пришли в себя. А семья Гирнеков тем временем готовилась к неизбежным последствиям, к обыскам и штрафам. Прошёл день. Полиция так и не появилась. Дошли слухи о походе голема через пол-Лондона, об аресте Дюваля, о выдвижении мальчишки Мэндрейка. Но о них, о беглецах, ничего слышно не было. Никаких обысков и репрессий не воспоследовало. В типографию каждое утро, как обычно, продолжали поступать заказы волшебников. Просто удивительно: казалось, будто о Китти и Якобе все позабыли.
Вечером второго дня в потайной комнате собрался семейный совет. Невзирая на кажущееся равнодушие властей, семья сочла, что Якобу с Китти небезопасно оставаться в Лондоне. В особенности Якобу, с его приметной внешностью. Нельзя же вечно сидеть в типографии. А рано или поздно волшебник Мэндрейк, или кто-то из его помощников и демонов, его обнаружит. Надо переправить Якоба в безопасное место. На этом особенно настаивала миссис Гирнек, и притом весьма громогласно.
Когда она наконец умолкла, встал её муж. Попыхивая своей рябиновой трубочкой, мистер Гирнек спокойно внес предложение. Он напомнил, что искусство их семьи уже позволило отомстить Тэллоу: его книги были подправлены так, что его погубили собственные заклинания. Неужели же они теперь не смогут подделать кое-какие документы: сделать новые удостоверения личности, паспорта и все прочее, чтобы детям было проще покинуть страну? Они могут поехать на материк, где их с радостью примут другие ветви семейства Гирнеков — к примеру, в Остенде, Брюгге или Базеле.
Это предложение было встречено всеобщим одобрением, и Якоб тут же согласился: ему совсем не улыбалось вновь встретиться с волшебниками. Китти же казалась какой-то рассеянной. «Спасибо большое, вы очень добры», — сказала она.
Пока братья Якоба делали им новые документы, а миссис Гирнек и сам Якоб собирали припасы на дорогу, Китти сидела в комнате и размышляла. И два дня спустя объявила о своем решении: она в Европу не поедет.
Широкополая белая шляпа стремительно приближалась сквозь толпу. Якоб теперь улыбался и шагал веселее.
— Ну что, отдал? — спросила Китти.
— Ага. И ты была права — он на меня даже не взглянул.
Якоб взглянул на трап, потом на часы.
— Слушай, у меня всего пять минут. Я лучше пойду на паром.
— Ага. Ну… до встречи, короче.
— До встречи… Слушай, Китти…
— Да?
— Ты знаешь, я тебе очень благодарен за всё, что ты для меня сделала, что ты меня спасла, и все такое. Но, откровенно говоря… По-моему, ты дура.
— Ну, здравствуйте!
— Ну зачем тебе оставаться здесь? Совет города Брюгге состоит из простолюдинов. В этом городе вообще практически нет волшебников. Мой кузен говорит, там такая свобода, что мы себе и представить не можем: там и библиотеки, и дискуссионные клубы, просто на каждой улице! И никакого комендантского часа — подумать только! Империя их почти не трогает. Хорошее место для бизнеса. А если ты захочешь продолжать свои…
Он опасливо оглянулся по сторонам.
— Свои… ну, ты знаешь… Так вот, кузен говорит, у них там тоже есть надежные связи с подпольным движением. Было бы куда безопаснее…
— Я знаю. — Китти сунула руки в карманы, надула щёки. — Ты совершенно прав. Все вы совершенно правы. Но суть не в этом. Я считаю, что мне нужно остаться здесь, где правит магия, где водятся демоны.
— Но почему?..
— Не пойми меня неправильно. Я очень признательна за новые документы. — Она похлопала себя по карману куртки, где захрустели бумаги. — Просто, видишь ли, некоторые вещи, которые сказал демон Бартимеус, заставили меня… задуматься.
Якоб покачал головой.
— Вот чего я в толк не возьму, — сказал он. — Ты поверила на слово демону — тому, который похитил меня, который угрожал тебе…
— Знаю, знаю! Просто он оказался совсем не такой, как я думала. Он говорил о прошлом, о том, что все повторяется, о том, что на протяжении всей истории волшебники захватывали власть и теряли её. Понимаешь, Якоб, это повторяется снова и снова. И никому не удаётся разомкнуть этот круг — ни простолюдинам, ни демонам, ни волшебникам. Мы все связаны по рукам и ногам, прикованы к колесу ненависти и страха…
— Только не я, — твёрдо возразил Якоб. — Я уезжаю.
— И ты думаешь, что в Брюгге ты будешь в безопасности? Посмотри правде в глаза. Ты сам только что сказал: «Империя их почти не трогает». Почти. Так что ты всё равно остаешься участником этой истории, нравится тебе это или нет. Вот почему я хочу остаться здесь, в Лондоне, где хранятся все знания. Здесь есть огромные библиотеки, Якоб, где волшебники хранят все свои летописи и архивы. Пеннифезер мне про них рассказывал. Если бы я смогла туда попасть, каким-то образом найти там работу… Возможно, я смогла бы что-то узнать — в частности, о демонах.
Китти пожала плечами.
— Я пока просто слишком мало знаю, вот и все.
Якоб фыркнул:
— Ну конечно. Ты ведь не какая-нибудь проклятая волшебница!
— Но, судя по тому, что говорил Бартимеус, волшебники тоже знают не так много. Про тех же демонов. Они просто используют их. В этом-то все и дело. Мы — Сопротивление — так ничего и не добились. Мы были ничем не лучше волшебников, мы пользовались магией, не понимая её. На самом деле я это и раньше знала, а Бартимеус вроде как подтвердил. Ты бы слышал, что он рассказывал, Якоб…
— Ну я же и говорю, дура ты, да и все. Слушай, мне пора!
Где-то на пароме заревела сирена. Чайки взмыли и закружились в небе. Якоб наклонился, быстро обнял её. Китти чмокнула его в щёку.
— Смотри, чтобы тебя не убили, — сказал он. — Пиши. Адрес у тебя есть.
— Конечно.
— Увидимся в Брюгге. Ещё до конца месяца.
Китти усмехнулась:
— Может быть.
Она смотрела, как он взбежал по трапу и сунул бумаги под нос пограничнику. Тот не глядя шлёпнул печать, и Якоб поднялся на борт. Цветной навес сняли, трап убрали. Якоб подошёл к перилам. Он махал Китти, пока паром отходил от причала. Его лицо, как и лица прочих путешественников, возбужденно сияло.
