И л ь я А н д р е е в и ч. Желаете менять — меняйте. Надо делать то, что хочетчя… Хотя для государства плохо, когда образованные молодые люди, наделенные умом, вдруг отходят…
Г р а ф и н я (укоризненно, не без юмора). Запел!.. У тебя всегда наготове сто советов молодым и все для пользы государства… Вот пожалуйте-ка отобедать с нами, князь.
А н д р е й. Я, собственно, имел только намерение засвидетельствовать почтение, не более того…
И л ь я А н д р е е в и ч. Нет, милый князь, позвольте вас по-московски, без чопорности попотчевать, а после того уж как знаете!..
Н а т а ш а (Андрею). Останьтесь, пожалуйста…
А н д р е й. Решено, остаюсь!
И л ь я А н д р е е в и ч. Вот и славно!
Г р а ф и н я. Стол накрыт.
Графиня, Илья Андреевич, Андрей уходят в столовую, Наташа и Соня задерживаются.
Н а т а ш а. Соня, голубушка, мне страшно… Он такой умный, и такой… взрослый…
С о н я. Умный — чего же тут страшного? Николай тоже умный, а мне с ним совсем не страшно. Когда он вернется из своего полка, я скажу, чего ты боялась, и он будет смеяться.
Н а т а ш а. Николай не будет смеяться, он меня поймет…
Соня и Наташа уходят. Сцена некоторое время пуста. Появляются А н д р е й, г р а ф и н я, И л ь я А н д р е е в и ч, С о н я, Н а т а ш а.
И л ь я А н д р е е в и ч. Вот вы говорили — переменить жизнь. И что же это будет?
А н д р е й. Думаю выйти в отставку и поехать за границу — видеть Англию, Швейцарию, Италию… Я долго как бы искал чего-то и вот теперь, в самое последнее время, почувствовал, как бы это сказать, вы уж извините, — дышу по другому, и новый вкус ко всему… Как будто из душной комнаты вышел на вольный свет божий.
И л ь я А н д р е е в и ч. И пользуйтесь своей свободой, пока есть силы и молодость!
Г р а ф и н я. А как сын ваш?..
А н д р е й. И это1 Пора заняться его воспитанием: найти воспитателя и поручить ему.
Н а т а ш а. А как его зовут?
А н д р е й. Николай. Николушка.
Н а т а ш а. Как брата моего!
С о н я. Прекрасное имя.
Андрей обратил внимание на клавикорды.
А н д р е й. А кто у вас на клавикордах играет?
Г р а ф и н я. А Наташенька — и играет, и поет. Да старший — Николай. Он в полку чсейчас, а здесь был бы — уж непременно они бы вам дуэтом «Ключ» исполнили…
А н д р е й (Наташе). А может быть вы сами, одна?
Н а т а ш а (без жеманства). С удовольствием!
Наташа села за инструмент, перебирает клавиши. Соня оказалась рядом с Андреем.
С о н я (Андрею). Вы ведь дружны с Борисом, кузеном Наташи?
А н д р е й. Да, я его знаю.
С о н я. Он, верно, вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
А н д р е й (весь подобрался). А была детская любовь?
С о н я. Да. Между двоюродным братом и сестрой это нередко…
А н д р е й. О, без сомнения… (Вдруг улыбнулся.) У моего друга Пьера Безухова в Москве есть две кузины, обеим по пятьдесят лет. А вдруг, а? (Рассмеялся.)
Наташа перестала играть. Сидит, склонив голову.
С о н я (Андрею). А что вы думаете о Натали? Может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины, один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
А н д р е й. Я слишком мало знаю вашу сестру, чтобы решить такой тонкий вопрос… И потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее…
Н а т а ш а (удивленно и чуть сердито). Но вы не слушаете! Я слышу все время Соня — бу — бу — бу!..
С о н я. Молчу…
А н д р е й. Извините, Наташа, я — слушаю!..
Снова зазвучала музыка, а Наташа — запела.
Да-да… В душе моей просиходит что-то новое и счастливое… Мне решительно не о чем плакать, но я готов плакать… О чем? О прежней любви? О моей маленькой мертвой княгине? О своих разочарованиях?.. О своих надеждах на будущее?.. Какая страшная противоположность между чем-то бесконечно великим и неопределимым, существующем теперь во мне, и чем-то узким и телесным, что я есть и даже есть она… Эта, эта страшная противоположность и томит и радует…
Кончилось пение. Наташа подошла к Андрею.
Н а т а ш а. Как вам мой голос? (Смутилась.) А н д р е й. Он также хорош, как и все, что вы делаете… Я буду завтра, непременно… (Целует Наташе руку, уходит.)
У ПЬЕРА БЕЗУХОВА П ь е р что-то пишет за столом, иногда заглядывает в тяжелые фолианты. Вздыхает, ходит по комнате, временами прикладывается на диванчик. В этом положении и застает его пришедший А н д р е й.
П ь е р (рассеянно и недовольно). А, это вы… А я вот работаю… С ипохондрией борюсь!.. (Встал.) С тех пор как я был пожалован в камергеры, я все чаще думаю о тщете всего человеческого. Мне тяжело и стыдно появляться в большом обществе.
А н д р е й. Послушай, Пьер!..
П ь е р (не дает сказать). Это неожиданное и непросимое мною пожалование в камергеры странным образом последовало вскоре за тем, как принц сблизился с моею женою… Как же все ничтожно в сравнении с вечностью! Вот лежу и думаю: к чему?! Но прости: несчастный всегда эгоистичен, способен говорить только о себе. На твоем лице я читаю все противоположное…
А н д р е й (с трудом дождался возможности вставить слово). Также как и счастливые — тоже только о себе! Я — о себе, Пьер. Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому-нибудь, и ты единственный человек, перед которым я решаюсь высказаться… Я стал ездить в один дом, каждый день. Душа моя, никогда не испытывал ничего подробного. Я влюблен, мой друг.
П ь е р (повалился на диван, тяжело вздохнул). В Наташу Ростову, да?
А н д р е й. Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире, я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее… Но может ли она любить меня?.. Я стар для нее… Что ты не говоришь?
П ь е р. Я?.. Я?… Что я говорил вам… (Встал, ходит по комнате.) Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка. Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека…
А н д р е й. Но она?
