старушка мать и трое детей, жена премилая женщина, и мне очень хорошо. а все, за все благодарю милосердного Бога! Даже и то, Что мне попался на дороге Миша Шуберт — и в этом вижу милость Божию: он заботился обо мне во всю дорогу и теперь, что бы ни случилось, все при мне есть родной человек. Я просила и его поместить. Обедаем мы вместе с хозяевами, а спит Миша без церемоний в тарантасе. Итак, к ним я переселилась 18-го вечером. На другой день, в 8 часов, съездила в баню и ожидала распоряжений Влад. Мак. и Марии Александровны Рудзевич. Во 2-м часу приехала добрая Мария Ивановна Княжевич с дачи посмотреть, как я поместилась и хорошо ли мне. Видя, что я довольна, она, голубушка, успокоилась. В 5 часов, по ее совету, я поехала к г-же Рудзевич. Она сказала, что наши дела идут хорошо, и просила меня ради вежливости сделать визит г-же Распоповой, что я немедля исполнила. Поехала к ней на дачу, рекомендовалась и принята была прекрасно. От нее отправилась, может быть в последний раз, на дачу к Княжевичам. Они были очень обрадованы, узнали ход моих дел и благословили меня к начинанию. У них во время чая, часу в 8-м, я получила милое письмо моего лучшего друга Мишеля. Впрочем, я была уверена, что от него получу прежде всех, потому что его первого видела во сне. Меня просили, не церемонясь, прочесть письмо и потом пожелали узнать, от кого оно. Я сказала, но после подумала: они знают моих друзей Николая Ивановича Греча и Алекс. Ив. Казначеева, так чтобы не промелькнула тень сомнения на душе их, я выбрала свободную минуту, когда была одна с Марией Ивановной в гостиной, и виновато, в оправдание свое, прочла ей письмо. Она, выслушав его со вниманием и слезами, просила позволения оставить и прочитать Владиславу Максимовичу (в настоящую минуту были гости).
Пусть простит меня Мишель за это предательство; но я от полноты души благодарю, что он дал мне возможность оправдаться в случае подозрения и познакомить с собою, показав одного из лучших друзей моих. Ради Бога, чтобы он не сердился. Более этого не случится, но теперь все к лучшему. Приехав домой, я была обрадована вашими письмами. Что ты не упоминаешь об Сосницком?
Крепко целую тебя за стихи. Я прочла их не один раз, и всегда с одинаковыми слезами признательности! Да, мой друг! Благодарение Господу! Слезы во время молитвы часто облегчают и услаждают мою душу!..
Сегодня, прежде всего, пошла я в собор, помолилась, попросила благословения Божия и заступничества и помощи Царицы Небесной и потом к Марье Александровне, с ней поехала в тот дом, который назначен в мое распоряжение. Там просила сердобольную все показать мне и, когда я привыкну, оставить одну.
У меня больных пятьдесят семь человек.
Вскоре приехал доктор; я с ним познакомилась. Думаю приступить совершенно завтра: во-первых, это суббота, день, в который Господь исцелял больных; во-вторых, 21-го мая, день моего поступления в театр на службу. Может быть, Господь моей духовной службой поможет очистить прежнюю плотскую и нечистую.
Дневник
Отправя письма к маменьке, Николаю 'Ивановичу Гречу и к тебе, я пошла к Владиславу Максимовичу, чтоб сказать, что нужно для моей больницы. Он просил написать требование в Комитет и подать ему. Это я, получа завтра форму, немедля исполню. После обеда, немного отдохнув, пошла я к моим больным с записной книгой, которую подарил мне Мишель (с первого же раза этой записью все и кончилось. Далее я увидела, что надо не писать, а делать… делать и делать каждую минуту что-нибудь полезное для страждущих). Там переписала каждого поименно и чем болен и что ему нужно. Окончив перепись, в 7 часов, пошла в собор, застала Всенощную в конце. На возвратном пути опять заглянула к своим; в это время им давали ужинать. Я попробовала борщ и, пожелав им покойной ночи, пришла домой; признаюсь, немного устала. В это время ко мне принесли голову сахару, травы (смешанной), малины и черники для больных. Наконец, сию минуту, уже в 11 часов, пришел солдат сказать, что принесли говядину; я с ним отправилась, поглядела и узнала, что тут недостает двадцати фунтов… Каково вам покажется? Облапошивают несчастных больных и раненых!.. Все мои ребятушки спят, только ворочаются от насекомых. Что Господь даст завтра? А теперь пора спать; надо встать в шесть часов.
21-го мая. 9 часов вечера. Слава Богу за все! Утром, к сожалению, не могла встать, как желала, потому что просыпалась часто, видя во сне больных и думая, что им нужна моя помощь. В 7 часов была разбужена приходом солдата за чаем. Это я для праздника и ради своего вступления угощала их своим чаем; купила пуд галет, саго и картофельной муки. Напоив их, сама пришла домой, напилась чаю, оделась и пошла с хозяйкой в церковь при богоугодных заведениях. Возвратясь, тотчас пошла к больным; там было двенадцать человек выходных, которые отправлялись в транспорт: это значит далее, для окончательного излечения. При себе отпустила им говядины… ужасно мало, по четырнадцати золотников; говорят, что другие четырнадцать им дадут вечером, на дороге. Дай Бог, чтобы так и было!
(После я узнала, что это редко исполняют, и чтоб мои солдатики не голодали, давала им по пятачку на калач. К счастию, мой добрый Н. И. Греч разменял мне 200 руб. на мелочь.)
Во всем обсчитывают и крадут ужасно! В моей больнице с утра не было доктора: прежний назначен в отправку, а нового еще не было. Наконец, в первом часу какой-то главный привел очень молодого доктора из пруссаков. Пропустила одно важное обстоятельство. Вчера ночью Умер один крещеный татарин. Я видела вчера, что у него все кровь шла носом, но никак не думала, что перед смер-тьк>, и мне было очень жаль, что его не напутствовали ^в. Причащением. Боясь, чтобы это не случилось в другой раз, я, пришедши от обедни, спросила слабых: не желает ли кто приобщиться. Три человека изъявили желание, и я тотчас послала за священником; он немедля пришел, исполнил свой долг, только (дай Господи сказать не в осуждение) не так, как следует: без должного благоговения и очень бранил больных. Я заплатила ему пятьдесят коп. (приобщалось четыре человека). Хотя священник и говорил, что им положена за это особая плата от правительства, но я упросила его взять в надежде, что и в другое время он придет охотнее. Так и было. Священник отправился, и в это время пришел доктор. Он немец, по-русски почти не говорит, по- французски немного. Во всяком случае, он был рад, что я говорю хоть немного, а главное, понимаю и перевожу больным. По его просьбе я обошла с ним еще два дома, и освидетельствовали полтораста человек. Трое из них больны такою болезнью, что я должна была выйти, когда доктор их осматривал. Остальные: тиф, лихорадки, головные боли и лом в руках и ногах. Надо вам сказать, что теперь раненых отделяют от больных, и я видела только одного, которому штуцерной пулей оторвало палец.
Мне советовал Владислав Максимович взять дом только с больными, тем более что он рядом с тем, в котором я живу, и мне очень удобно готовить кисель и разные снадобья для больных, а страдают все одинаково. Наш осмотр мы кончили в третьем часу, в самый сильнейший жар. После обеда я отдохнула с полчаса; потом опять начала путешествовать: тому винца красного, тому малинки — грудь заложило, тому размочить галетку, тому киселя… одним словом, праздно время не проводила, помоги только, Господи! В седьмом часу пошла ко Всенощной, которую здесь странно служат: благословление хлебов бывает в конце. Из церкви опять к больным. Друзья мои! Благодарила Господа за себя и за вас молюсь со слезами. Сегодня после службы какая-то женщина заказывала молебен с Акафистом Божией Матери, и я тут с удовольствием помолилась, думая, что вы в то же время за меня молитесь. Возвратясь, нашла, что один казак, который утром приобщался, очень плох. Он полюбил меня, все просит, чтобы я не уходила, и часто бредит; меня все ищет блуждающими глазами и всегда узнает, а служителей гонит, потому что они кажутся ему с рогами. Я уговорила его молиться, и он просил почитать. Я прочла молитву из псалмов, из книжки Мишеля; он крестился и все более и более ослабевал. Мне очень не хотелось его оставить, но фельдшер сказал, что ему не надо мешать. Тут, приказав оправить ему постель при себе, чтобы все делали лучше и аккуратнее, я сказала, что хочу идти домой, если он отпустит. Он пристально поглядел на меня, сказал, что ему чудесно и чтобы я шла с Богом. Перекрестя его и всех, я возвратилась домой, не надеясь уже видеть завтра моего казака…
Дома поспешила переменить на себе белье и более получаса должна была ловить черненьких… поймала более тридцати! Сию минуту постелю постель и все обсыплю порошком! — одно спасение! Грех сказать, а надо признаться, что хотя мне еще и не тяжело и не наскучило мое дело, но если Господь
