международной конвенции по правам военнопленных? — Монотонно спросил генерал.
— Ну, было бы неплохо для начала ознакомиться с текстом конвенции, — Сказал я. — И с каких это пор я являюсь военнопленным?
— С тех самых пор, когда вы застрелили господина Ше’й Чё У, находившегося при исполнении служебного долга.
— Ваш этот господин был набитым дураком! — Воскликнул я.
Генерал улыбнулся, а машинистка продолжила печатать.
— Она что, тоже понимает по-английски? — Спросил я.
Машинистка прыснула от смеха.
— Это профессиональный переводчик, — Сказал генерал. — Я ещё раз спрашиваю Вас, имеете ли Вы законные возражения…
— Да не знаю я, какие возражения законны! — Вскричал я. — Делайте свой укол. Но учтите, что под наркотиком я могу наговорить такого, что вы мне точно не поверите!
— Прекрасно, — Сказал генерал. — Тогда мы допросим Вас сначала без наркотического средства, а потом с его применением.
Он сделал знак азиату в зелёном, и тот присел на стул рядом с тележкой.
— Генерал, сэр, я хочу предложить Вам сделку: я всё Вам расскажу, а Вы будете обходиться с моим другом помягче.
— Вы так его любите? — На лице генерала заиграла злорадная усмешка.
— Не настолько. Просто он тут совсем ни при чём.
Генерал внимательно рассматривал меня.
— Хорошо. Я даю Вам слово, — Сказал он после некоторой паузы. — Ваше имя Ричард Бейкер?
— Да. В основном.
— То есть как, «в основном»?
— Какое-то время я считал себя доктором Дженнингсом.
— Вы состоите на учёте у психиатра?
— Нет. Я совершенно нормален, если Вы об этом.
— Тогда почему Вы считали себя другим человеком? Чтобы кого-то обмануть?
— Нет. Мне приказали.
— Кто приказал? Почему Вы подчинились этому приказу?
— А Вы попробуйте не подчиниться, когда вам залезают в мозги и распоряжаются там, как у себя дома!
— То есть Вы хотите заявить, что подверглись психическому насилию, при котором вашими действиями управляли извне?
— Да не управляли, а приказывали, но я не мог не выполнить приказов! — Я закатил глаза. — Ваш этот господин Ши Цу тоже так умел приказывать!
— Господин Ше’й Чё У был очень уважаемый человек. Мы скорбим о нём всем своим сердцем, — Эта фраза прозвучала в устах генерала как-то заученно.
— Мне кажется, генерал, — Я наклонился в его сторону. — Что Вы знаете, о чём я говорю. Это когда всё осознаёшь, но не можешь не подчиниться.
Генерал никак не среагировал на мой выпад.
— Итак, кто приказал Вам считать себя доктором Дженнингсом? — Продолжил он монотонным голосом.
— Я не знаю. Кто-то, кто находился очень далеко. Но его сила внушения, если её сравнивать с силой вашего этого господина, намного выше.
— Где находится настоящий аудитор Корпорации Шевчук?
— Не могу ручаться, но, скорее всего, сгорел в спасательной капсуле, если только её не выбросило в обратную сторону, в чём лично я сильно сомневаюсь.
— Обломки капсулы упали на нашу территорию. Как капсула отделилась от станции?
— На вашу? — Удивился я. — Я считал… Впрочем, это не имеет никакого значения. Я дёрнул за ручку сброса и выскочил из капсулы.
— То есть, Вы подтверждаете, что собственноручно убили Шевчука?
— Да, подтверждаю.
Генерал сказал что-то машинистке, и она ещё допечатала.
— Что Вы печатаете? — Обратился я к ней.
— Я просил её зафиксировать, что Вы признали факт убийства, не находясь под действием наркотических средств, — Сказал генерал. — С какой целью Вы убили Шевчука?
— Мне нужен был его идентификационный чип, чтобы попасть на планету.
— Что Вам нужно было на планете?
— Поскольку я ощущал себя доктором Дженнингсом, я намеревался собрать доказательства того, что этот мир является параллельным нашему, а не прошлым нашего мира. После сбора доказательств я намеревался вернуться в наш мир и опубликовать их.
— Зачем Вы допрашивали Мати Гэйла?
— Я хотел узнать, не собрал ли он таких доказательств, но тут появился этот ваш господин У.
Генерал пролистал несколько листков, лежавших перед ним на столе.
— Почему Вы не подчинились приказу господина Ше’й Чё У сложить оружие?
— Потому что у господина У очень слабая сила внушения, он не смог перебороть моё подчинение ранее отданному приказу защищать себя.
— Зачем Вы застрелили господина Ше’й Чё У?
— Он сам мне приказал. Так прямо и сказал: «Стреляйте же в меня, доктор!». А так как на сей счёт у меня более сильного приказа не было, то я подчинился приказу господина У и застрелил его.
Генерал снова уткнулся в листки. Он довольно долго их читал, тарабаня по столу пальцами левой руки, прежде чем задал следующий вопрос.
— Как Вы обнаружили вход в строящуюся ветку метрополитена, и с какой целью Вы туда проникли?
— В строящуюся? — Возмутился я. — Да пыль на станции успела состариться и так бы и померла, если бы мы её не потревожили!
— Ваше возмущение не имеет отношения к делу.
— Мати Гэйл получил приказ от того, кто приказывал мне, найти вход в метро и укрыться там от направленных на наши поиски робозондов. Я счёл разумным последовать за ним, так как не знал, чего от них ждать.
— Зачем Вы стреляли в солдат войск специального назначения?
— Они пустили газ и стали выпрыгивать на платформу в каких-то странных костюмах. Я испугался, да и кто угодно на моём месте испугался бы, когда на тебя прыгают боевые клоуны на пружинных ходулях!
— Наши войска специального назначения готовы в любую минуту отразить нападение врага и действуют очень эффективно, — Ещё одна заученная фраза сорвалась с уст генерала. — А когда Вы снова стали ощущать себя Ричардом Бейкером?
— Когда очнулся в камере после вашего газа. Хотя до сих пор голова болит.
Генерал сделал знак машинистке. Она нажала на клавишу, и из ноутбука снизу начали выпрыгивать на стол небольшие отпечатанные листки. Машинистка собрала их, сунула в прижим на извлечённой из стола картонке и поднесла ко мне, вручив мне старомодную шариковую ручку.
— Вы должны подписать каждый листок, — Сказала она хрипловатым голосом, совсем непохожим на женский. — Вот здесь есть специальная графа.
Я пробежал глазами текст на незнакомом мне языке и написал на каждой странице: «Не могу прочитать. Рик Бейкер», после чего вернул ей картонку.
Двое конвоиров уже ждали у меня за спиной, чтобы препроводить обратно в камеру. На сей раз я лучше запомнил дорогу. Когда дверь камеры за мной закрылась, я сел на койку рядом с Мати, который метался в наркотическом сне. Я положил руку на его горячий лоб со следами испарины, и он как-то сразу
