— Может быть, это вовсе никакой не зверь, а инопланетяне похищают людей? Я слышал, что они вроде как проводят там какие-то медицинские опыты над нами.
— А зачем им одежда для медицинских опытов? Они что — страдают чрезмерной стыдливостью? Если они проводят над нами научные эксперименты, то мы для них — лабораторные крысы. Ты себе можешь представить экспериментатора, надевающего на крысу штанишки, прежде чем разрезать ее вдоль и поперек?
И еще, понимаешь, в чем парадокс — ошейник-то с цепью Зверь легко отделил от собаки, а людей унес вместе с одеждой, причем вместе с сопутствующими предметами в карманах! А солдаты королевского полка исчезли с поля не только вместе с одеждой, но и вместе с оружием, что было у них в руках. Нет, Данила, чего-то не хватает в нашей логической цепочке. Но не могу пока понять чего.
Отец вдруг неожиданно перестал метаться по кухне и сел за стол.
— Знаешь что? Завтра мы вместе пойдем к этому старику, язык не поворачивается назвать его сумасшедшим. Чего-то этот Кудесник знает, чего не знаем мы. Возможно, нам удастся вытянуть из него недостающее звено…
Ты побледнел! Данила, что с тобой?
— Дьявол. Он все знал наперед! И даже то, что мы придем к нему завтра вместе. Когда я уходил от него в пятницу, он бросил мне вслед, что будет ждать НАС в воскресенье. Кудесник знал, что я приду не один. И он ждет нас…
— Логово Зверя охраняется тайной. Тайна закрыта на семь замков. Три ключа у вас уже есть. В вашей команде не хватает еще четырех игроков: Историка, Биолога, Программиста и Психолога. — Голос Кудесника снова звучал вкрадчиво и как бы слегка потрескивая.
Они встретились, как и было обозначено, в беседке с западной стороны от больницы. Было пасмурно. Редкие капли дождя постукивали по деревянным перекрытиям. Но Данила этого не слышал. Как только он вновь увидел Кудесника, мир для него сразу же сузился до размеров окружности деревянной беседки. Даже капли дождя, что стучали по крыше, находились уже в другом измерении. Каким-то чудом старик концентрировал на себя все внимание слушателей, отключая их рецепторы от восприятия окружающей действительности. Это походило на сеанс гипноза, когда все звуки в сознании сомнамбулы затухают, и остается только голос оператора.
— Вы ведь знали о том, что случится. Вы ВСЁ знали. — С горечью в голосе почти простонал Данила. — Почему вы не остановили меня? Почему вы не сказали мне всю правду?
— Я сказал ровно столько, сколько ты сам позволил мне сказать. — Голос Кудесника был невозмутим и даже насмешлив. — Я сказал даже больше обозначенного.
— Обозначенного кем? — Растерялся Данила.
— Обозначенного тобой. — Теперь уже Кудесник откровенно и без тени смущения широко улыбался. — По договору я не должен был рассказывать тебе про кровавые дожди и про зубы, что прячутся в облаках. Я должен был просто сказать: 'Ребенка нельзя обманывать!'.
Все это время Евгений Николаевич внимательно и с интересом разглядывал Кудесника, но, услышав про договор, изумленно уставился на сына.
— О каком договоре идет речь? — Спросил он у Данилы.
— О чем вы говорите, не понимаю? — В свою очередь, спросил Данила у Кудесника. — Мы разве с вами встречались раньше? Я ничего не помню. Я уверен, что вижу вас впервые в жизни, и никакого договора с вами не подписывал.
— На небесах под договорами подписей не ставят.
— О каких небесах вы говорите? — Отец Данилы вновь заинтересованно смотрел на Кудесника. По всему было видно, что азартный исследователь почувствовал присутствие какой-то волшебной игрушки внутри шоколадного яйца.
— Евгений Николаевич, вы ведь образованный человек. Вы даже читали Раймонда Моуди. Вы прекрасно знаете то, о чем я говорю.
Теперь уже пришел черед Данилы с удивлением перевести взгляд на своего отца.
— Читать не означает верить. — Не очень решительно прокряхтел отец.
— Вы не верите в жизнь после жизни? Это неправда. Зачем вы пытаетесь обмануть самого себя?
— Я ученый. Я доверяю только фактам и собственной логике. Выводы Моуди основаны на весьма зыбкой почве фантомных воспоминаний реанимированных после клинической смерти людей. Но в качестве фактов эти воспоминания приемлемы для науки не более чем воспоминания о фантомах ночных сновидений.
— Пройдет не так много времени, Евгений Николаевич, — Кудесник опять широко улыбался, — и вы начнете гораздо больше доверять фантомам своих ночных сновидений.
— Но о каком договоре, все-таки, идет речь? — Вернул Данила разговор в более интересующее его русло.
— Вам сейчас будет трудно в это поверить. Боюсь, Данила, что вы опять сочтете меня сумасшедшим и сбежите, как сбежали от меня в пятницу.
— И не мечтайте. Пока я не верну назад свою семью, я буду, как клещ, сидеть, присосавшись к вашему голосу. Пока я не вытяну из вас всю необходимую информацию, психбольница будет моим вторым домом.
— Но я не имею права дать вам на сегодня информации больше, чем обозначено в договоре.
— Да о каком договоре, черт возьми, все-таки идет речь?!
— Жизнь человеческая — это движение по черным коридорам лабиринта воспоминаний. Вход в лабиринт — рождение в беспамятстве. Выход — обретение Истины. В основной массе своей люди умирают, так и не добравшись до выхода из лабиринта. Но смерть — это еще не конец игры. Смерть — это всего лишь возвращение на исходную позицию.
В общем, все это очень напоминает ваши современные компьютерные игры, смысл которых заключается в прохождении определенных уровней сложности. Совершая ошибки на пути прохождения каждого уровня, герой теряет баллы (жизни), что даются каждому игроку в начале игры. Совершив последнюю (роковую) ошибку, виртуальный герой умирает — игра сбрасывается на начало уровня. Здесь игрок имеет право выбрать себе нового виртуального героя, новое оружие, новые средства для передвижения и новый маршрут. Как только выбор сделан — игра начинается вновь.
Я понимаю, уважаемые мои, в это трудно поверить, но в реальной жизни человеческой все происходит точно так же. Правда, есть одно существенное отличие — игрок в компьютерную игрушку помнит все свои былые ошибки, игрок же в земную жизнь, увы, не помнит ничего — когда физическое тело умирает, умирает мозг, накопленная база данных уничтожается. Не умирает только Сознание. И Сознание, воплощаясь в новое тело, опять движется по лабиринту очередной жизни, зачастую повторяя те же самые ошибки, что погубили его в прошлых жизнях.
— Странная игра. — Разочарованно посетовал отец. — Все это звучит в высшей степени не логично. Получается, что опыт человеческий не имеет смысла. Зачем стремиться к знаниям, если все это рушится вместе с мозгом? К чему тогда вся эта бесконечная чехарда перепрыгивания сознания из тела в тело? Зачем существует эта череда бессмысленных уроков, если человек, раз от разу, наступает на одни и те же грабли?
— Знание не умирает бесследно. С разрушением мозга уничтожается лишь физический уровень знаний. Но в Сознании Высшего Я остается матрица образов и чувственных гармоник. Высшее Я мыслит вибрациями и формами. И после смерти Сознание не помнит слов из прочитанной вами книги, но оно помнит чувства и образы, что возникали при чтении в вашей Душе
— Что такое Сознание Высшего Я?
— Это и есть главный игрок. Тот, кто висит над монитором жизни и наблюдает за каждым вашим шагом. Ваше физическое тело — лишь виртуальная пешка, блуждающая в логических лабиринтах жизни.
— Не могу, однако, я никак осознать смысл этого блуждания. — Продолжал сомневаться отец. — Почему моя физическая пешка не имеет связи с главным игроком? Почему она блуждает впотьмах?
