грузовика сказал, что не надо, что он знает дорогу. Вот он меня и привез. А я к вам прибежал. Простите, что испортил ужин.
— Это неважно, — откликнулся Оливер.
Джоди уже перестал плакать и теперь сидел на краю сиденья, как будто его поза могла помочь им ехать еще быстрее. Помолчав, он проговорил:
— Я не знаю, что бы я делал, если бы вас там не было.
— Но я же там был. И вот я здесь. — Оливер протянул руку и притянул Джоди к себе. — Ты молодец. Ты все сделал правильно.
Дорога убегала назад. Они въехали на холм и перевалили через его гребень. Далеко внизу показались огни Страткорри, спрятанные в складках темных, безмолвных гор.
— Оливер.
— Да?
— Как ты думаешь, что с Каролиной?
— На мой непросвещенный взгляд, — сказал Оливер, — у нее аппендицит, который нужно удалить.
Глава 8
Его диагноз оказался абсолютно точным. Доктор из Страткорри, срочно вызванный миссис Хендерсон, приехал за десять минут, подтвердил аппендицит, сделал Каролине инъекцию болеутоляющего и спустился вниз, чтобы позвонить в местную больницу и вызвать «скорую помощь». Джоди отправился вместе с ним, и это можно было истолковать как редкое для столь юного человека проявление такта. Оливер остался с Каролиной. Он сидел на краю кровати и держал ее руку в своей.
Она сказала, уже слегка под действием болеутоляющего:
— Я не знала, куда делся Джоди. Я не знала, что он отправился тебя искать.
— Я был совершенно потрясен, когда он неожиданно появился. Я думал, что вы оба живы-здоровы и уже вернулись в Лондон.
— Мы не поехали. В последний момент я поняла, что не могу этого сделать. Я ведь обещала Джоди.
— Ну и хорошо, что не поехали. Если бы аппендицит разыгрался на полпути прямо на магистрали, вам было бы не до шуток.
— Да уж, не то слово, — она улыбнулась. — Я думаю, что в нем-то и было дело, я имею в виду, что я все время плохо себя чувствовала. Я и понятия не имела, что это аппендицит. — И добавила так, словно эта мысль только что пришла ей в голову: — Я ведь должна во вторник выходить замуж.
— Это у тебя теперь никак не получится.
— Лиз сказала тебе?
— Да.
— Я должна была сама тебе сказать. Не знаю, почему я этого не сделала. — И добавила, поправляя себя: — Точнее, не знала, почему.
— Но теперь ты знаешь?
— Да, — произнесла она безнадежно.
— Каролина, прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, — произнес Оливер, — я думаю, что ты должна знать: когда ты действительно будешь выходить замуж, я хочу, чтобы ты вышла за меня, а не за кого-то другого.
— Но разве ты не собираешься жениться на Лиз?
— Нет.
Она задумалась над этим, и ее лицо стало серьезным.
— Все так запуталось, правда? У меня вечно все запутывается. Кажется, даже помолвка с Хью была частью этой путаницы.
— Мне трудно сказать, Каролина, я ведь не знаком с Хью.
— Он славный. Он бы тебе понравился. Он всегда готов помочь, он очень организованный и очень добрый, я всегда была от него в восторге. Он младший брат Дианы. Лиз тебе об этом сказала? Он встретил нас, когда мы прилетели на самолете с Афроса, взял на себя все хлопоты, и почему-то кажется, что он так все и тащит на себе с тех самых пор. Конечно, Диана потворствовала тому, чтобы мы поженились. Идея выдать меня замуж за собственного брата соответствовала ее представлениям о порядке. Все получалось так здорово и аккуратненько, в рамках семьи. И все же я бы никогда не пообещала, что выйду за него замуж, если бы не та грустная история с Дреннаном Колфилдом. Но когда он меня бросил, мне казалось, что я больше никогда не полюблю, и поэтому не имело значения, люблю я Хью или нет. — Она нахмурилась и, немного сбившись с толку, смущенно поинтересовалась: — Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Прекрасно понимаю.
— Так что же мне делать?
— Ты любишь Хью?
— Да, но, скорее, как родственника.
— В таком случае тут нет никакой проблемы. Если он такой прекрасный парень, как ты описываешь, — а иначе ты и не согласилась бы выйти за него замуж, — тогда было бы нечестно надевать на него узду на всю оставшуюся жизнь, обрекая на существование с женой, которая любит его лишь отчасти. Но как бы там ни было, тебе уже не удастся во вторник выйти за него замуж. Ты будешь сидеть в постели, есть виноград, нюхать цветочки и листать большие глянцевые журналы.
— Надо сообщить Диане.
— Я поговорю с ней. Пойду ей звонить, как только тебя увезет «скорая».
— Тебе придется чертовски много объяснять.
— О, я отлично умею это делать.
Она пошевелила рукой, так что их пальцы переплелись, и удовлетворенно произнесла:
— Как вовремя мы встретились, правда?
Оливер вдруг почувствовал, как к горлу подкатил непонятный комок. Он наклонился и поцеловал ее.
— Да, — сказал он хрипло, — мы успели в последний момент. Но все-таки мы успели.
Когда он проводил ее, уезжавшую в сопровождении врачей «скорой помощи» и добродушной пухленькой медсестры, ему показалось, что за этот день он прожил целую жизнь. Он смотрел вслед машине, которая удалялась по пустынной улице в сторону маленькой каменной арки и дальше во тьму, до тех пор пока не растаяли огни ее фар, и молча молился. Стоявший рядом с ним Джоди просунул свою руку в его.
— Она ведь поправится, правда, Оливер?
— Конечно, поправится.
Они вернулись в отель, где у каждого из них еще оставались важные дела.
— Что будем делать? — спросил Джоди.
— Ты это знаешь не хуже меня.
— Звонить Диане.
— Вот именно.
Он купил Джоди баночку кока-колы, усадил его за стол рядом с телефонной кабинкой, а сам закрылся в ее тесном пространстве и набрал лондонский номер. Двадцать минут спустя, после долгих, запутанных и изматывающих объяснений, он открыл дверь кабинки, подозвал Джоди и передал ему трубку.
— Твоя мачеха хочет с тобой поговорить.
— Она сердится? — спросил Джоди шепотом.
— Нет. Но она хочет с тобой поздороваться.
