Работать приходилось много. Лето выдалось знойное, засушливое, и, чтоб не погибли растения, нужно было хорошо поливать их.
Сергей безмерно обрадовался, когда однажды Манефа Семеновна, похвалив за трудолюбие, разрешила ему изредка ходить на реку, да не только купаться, но даже порыбачить. Правда, она не отпускала с ночевьем, но Сергей был и без того счастлив. Теперь он работал на огороде еще старательнее, и как только выбиралось удобное время, в сопровождении Шарика мчался к реке.
А если удавалось выбраться на денек на рыбалку, то радости хватало на неделю. С рыбалки он почти никогда не возвращался с пустыми руками, и хоть на жидкую уху, но рыбу приносил всегда. В таких случаях Манефа Семеновна была особенно добра с ним.
Незадолго до начала учебного года здание железнодорожной школы-десятилетки, где учился Сергей, отдали под госпиталь, а школу перевели в другое помещение. И Сергею предстояло ходить на занятия гораздо дальше. Но Манефа Семеновна перевела его в поселковую семилетку, поближе к дому.
За лето Сергей очень вырос, и когда осенью пришел в новый класс, то оказалось, что он почти на целую голову выше самого высокого мальчика в классе, Кольки Копытова. К тому же Колька был щупленький, узкогрудый, а Сергей — широкоплечий, могучий. В новом классе ребята встретили его неплохо, но они учились вместе уже не один год, успели сдружиться, а Сергей был среди них новичком. Из старых знакомых здесь был только Володя Селедцов. У Володи еще с первого класса завелись друзья, и сейчас он безразлично отнесся к Сергею, будто раньше они и не дружили.
…В ту зиму, когда Сергей учился уже в шестом, в Потоцкое снова вернулись Елена Петровна и Таня. Хотя с тех пор, как Сергей видел ее последний раз, прошло больше года, Таня мало в чем изменилась, вот только косы стали длиннее, почти до самого пояса, да лицо сделалось строже, серьезнее, да глаза погрустнели…
Таню приняли в шестой «Б», где учился Сергей.
В первый же день они пошли из школы вместе, и Таня рассказала о своем отце. После госпиталя он вернулся на фронт и снова летал на истребителе. О том, как он громил фашистов, несколько раз писали в газетах. Командование прислало вырезки из газет. Таня бережет их, хранит в альбоме вместе с фамильными фотографиями… Потом от отца очень долго не было писем. Они с мамой ждали-ждали и написали папиному командиру. Он тоже сначала не отвечал, но потом все-таки ответил. Тут они и узнали, что папа сопровождал бомбардировщики, летавшие бомбить фашистские тылы, и с задания не вернулся. Пропал без вести.
У Таниных ворот они простояли, пока не озябли.
Когда Сергей собрался уходить, Таня вдруг шагнула к нему и встала рядом.
— Ты чего? — удивился Сергей.
— Большущий ты какой! Я тебе по плечо!
— В отца, — не скрывая гордости, ответил Сергей и, постукивая нога об ногу, зашагал домой.
— С Танькой был? — вопросом встретила Сергея Манефа Семеновна.
— С Танькой.
— Ты у меня с ней не водись… — недовольно проронила она.
Сергей удивился: откуда Манефа Семеновна узнала о том, что он шел с Таней?
Но расспрашивать не стал.
— Баб Манефа, вы напрасно так насчет Тани, она хорошая девчонка. И папы у нее нет. Без вести пропал, — хмуро возразил Сережка.
— Может, для кого-то и хорошая, а для нас — не того поля ягода. И бабка у нее в грехах утонула, и мать тоже. А насчет ее отца я такое тебе скажу: чего сами хотели, точнехонько того и добились. И нечего теперь плакаться. Из-за них, из-за таких-то, и другим терпеть да мучиться. Видели, до чего дошел — в небо поднялся, как птица летать захотел. Да и не он один… Только все это неспроста. Нет! Каждому воздастся. Прошлый раз, на последнем молении, старец Никон пояснял священное писание, что каждой твари бог дал то, что ей положено. И человеку тоже. Но человек, обманутый нечистым, возгордился, захотел стать превыше самого бога. Крылья себе придумал. И за это не миновать ему кары. А давеча заходил Степан Силыч и рассказывал: явление на небе было — скоро вся земля гореть начнет, и огонь тот — святой, он сожжет всех безбожников, а останутся только праведные…
— Силыча бы тот огонь сжег в первую очередь, — не выдержал Сергей. А насчет самолетов — тут наука. Кто не петрит ничего, тот и наговаривает всякое.
Сергей вспомнил, что неподалеку от школы его и Таню обогнал Силыч… Так вот откуда осведомленность Манефы Семеновны об их встрече…
Манефа Семеновна разбушевалась. Она долго выговаривала Сергею и, заметив его безразличный и вместе с тем усталый взгляд, накалилась еще больше и, воздев руки к потолку, вещим голосом произнесла:
— Ты забыл, забыл, кому обещан?..
Так Сергей и жил. Во всем он привык слушаться Манефу Семеновну. Иногда она казалась ему злой, противной, и он готов был нагрубить ей, уйти из дому. Но он молчал и никуда не уходил.
НОВЫЙ КЛАССНЫЙ
Среди зимы в школе появился новый учитель — Павел Иванович Храбрецов. Преподавал он в пятых и шестых математику. Кроме того, стал классным руководителем шестого «Б». На первых порах ребята относились к нему настороженно: молодой учитель казался и строгим и неразговорчивым. Но вскоре не только привыкли, но и полюбили его.
Хотя Павел Иванович и не рассказывал о себе, все ребята знали, что родом он из соседнего Сорочинского района, что с начала войны добровольцем ушел на фронт, около года был на передовой, получил тяжелое ранение и почти в безнадежном состоянии попал в госпиталь — там долго лечился. По выходе из госпиталя демобилизовался и был направлен на работу в Потоцкую школу.
Ребята шестого «Б» гордились тем, что их классный руководитель не просто учитель, как во всех классах, но вдобавок и боевой капитан, награжденный орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». Значит, храбро воевал. У него даже фамилия подходит — Храбрецов!
Знакомясь с ребятами, Павел Иванович с первых же дней обратил внимание на Сергея.
…Высокий, широкоплечий Сергей Зотов был самым рослым не только в своем классе, но, пожалуй, во всей школе. Лет ему не так уж много, еще нет и пятнадцати, но с виду кажется постарше. Лицо у него крупное, чистое. Большие, почти василькового цвета глаза.
Не в пример другим ребятам своего класса, шумливым, подвижным и бойким, Сергей Зотов был медлителен, не любил стремительных игр и почти всегда казался не то задумчивым, не то сонным.
Павел Иванович замечал, что с Сергеем нередко происходит что-то непонятное: то ли дремлет на занятиях, то ли о чем-то думает, да так иногда задумается — ничего вокруг себя не видит и не слышит.
В школьной жизни класса Зотов не принимал почти никакого участия и, как только заканчивались уроки, сразу же уходил домой. Павел Иванович однажды попытался поговорить с учеником, но тот сослался на головную боль. Тогда классный руководитель решил сходить к ученику домой. Он знал, что Сергей сирота и с малолетства живет с бабкой, дальней родственницей матери.
Откровенного разговора в тот вечер с Манефой Семеновной не получилось. Она была занята какими-то делами на кухне и с трудом скрывала свое неудовольствие по поводу прихода непрошеного гостя. Молча выслушала его, изредка кивая головой. Затем расчувствовалась, запричитала, стала то и дело называть Сергея несчастным сироткой и подносила к глазам платок.
Павел Иванович заметил, что в разговоре с ним Сергей теряется, не сразу находит ответ на вопрос и, прежде чем ответить, поглядывает на бабку, словно спрашивает ее совета или поддержки. И Манефа Семеновна как-то отвечала на эти его немые вопросы: или молчаливым кивком головы, а то и просто взглядом.
Павлу Ивановичу показалось, что старуха любит своего воспитанника, может быть, даже балует его, но вообще держит строго и Сергей не только слушается ее, а побаивается: скорее всего потому и слушается,
