Лилиан была похожа на ощетинившегося дикобраза. Её желание, чтобы он прекратил этот разговор, ушёл, оставил её в покое, было очевидным.
Лилиан стиснула челюсти до зубовного скрежета.
– В Лондоне, ваша светлость, – процедила она. Так же, как сам Саймон несколькими секундами ранее, она не дала затянуться паузе и задала вопрос прежде, чем он смог ещё что-нибудь спросить: – А какая у вас семья? Мне было бы очень интересно услышать о них.
Саймон выгнул бровь. Рис упоминал, что младший брат Лилиан был мотом, и это, похоже, её беспокоило. И всё же, ему бы хотелось добиться от неё хотя бы намёка на доверие. Любых интересных подробностей, которые не пришлось бы из неё вытягивать.
Саймон вздохнул. Возможно, если он немного расскажет о собственной семье, это поможет девушке стать в будущем более открытой. Нужно было убедить её, что он спрашивает не из чистого любопытства, а действительно заинтересован в её ответах.
Ему, конечно же, нечего было скрывать.
– Я тоже не единственный ребенок в семье. У меня есть старшая сестра, виконтесса Наоми Уэстфорд. Она присоединится к нашей компании через неделю.
Лилиан кивнула:
– Я видела вашу сестру на приёмах во время Сезона, хотя нас и не представляли друг другу. Она очень красивая женщина.
– Да, – улыбнулся Саймон. – Наоми провозгласили бриллиантом чистейшей воды во время её первого Сезона. С годами она не утратила своей красоты, но главные её качества – доброта и очарование. Мы всегда были близки.
Продолжая шагать, Лилиан отвернулась, притворившись, что изучает покачивающуюся траву.
– И, конечно же, все знали вашего отца.
Его улыбка увяла.
– Да. Он был великим человеком и прекрасным отцом. Я, в самом деле, скучаю по нему и иногда волнуюсь, смогу ли заменить его теперь, когда стал герцогом. Порой я думаю, что не смогу следовать его примеру.
Лилиан пристально посмотрела на него:
– Уверена, это будет не настолько тяжело, как вы думаете.
Саймон бросил взгляд на девушку. В голосе Лилиан ему послышалась неприкрытая резкость, граничащая с сарказмом, но она продолжала идти, не глядя на него, и Саймон отбросил возникшее, было, подозрение.
– Надеюсь, вы правы. Это станет понятно через несколько недель, как только начнется заседание Палаты лордов. Я должен произнести речь на открытии. – Саймон подавил приступ нервозности, который возник при этой мысли.
– А ваша мать? – спросила Лилиан. – С тех пор, как мы прибыли, у меня ещё не было возможности поговорить с ней.
Саймон ускорил шаг. В любом другом случае он был бы счастлив сменить вызывающую беспокойство тему его карьеры в Палате лордов, но разговор о матери был едва ли приятнее.
– Ах, смотрите, – сказал герцог, когда они достигли вершины холма. Его волной накрыло облегчение. – Вот и остальные.
Когда они приблизились к месту пикника, и Саймон, подняв руку, помахал гостям, головы всех почти в унисон повернулись, чтобы взглянуть на них. Саймон вздрогнул. За всю жизнь он так и не смог полностью привыкнуть к вниманию, которое вызывал его титул.
Лилиан, похоже, тоже почувствовала себя неудобно из-за этих взглядов, поскольку она сразу же шагнула подальше от него. Не поднимая глаз, девушка пробормотала:
– Спасибо за участие, ваша светлость. И за то, что проводили меня сюда. Я вижу леди Габриэллу и нашу компаньонку. Мне лучше присоединиться к ним. Доброго дня.
Прежде, чем он смог вымолвить хоть слово возражения или согласия или хотя бы попрощаться, она почти бегом устремилась от него прочь и присоединилась к своим спутницам. Подойдя к гостям и встав возле Риса и Энн, Саймон не смог сдержать легкой улыбки. Мисс Лилиан Мэйхью была, безусловно, интереснейшей особой из всех, и то, что сегодня он провёл с ней много времени, не помогло ему уменьшить желание и дальше продолжить с ней знакомство.
Лилиан издала громкий вздох облегчения, когда гости двинулись обратно через поля к видневшемуся вдалеке дому местного пастора. День выдался долгим и тяжелым, и если раньше она притворялась, что страдает головной болью, то сейчас эта боль постепенно становилась реальной.
– Он наблюдал за тобой весь день, – прошептала Габби Лилиан.
Не было никакой необходимости пояснять, кого именно имела в виду подруга под словом «он». Саймон был единственным человеком, чей взгляд постоянно останавливался на ней. Иногда, поймав её взгляд, он улыбался.
А иногда он просто смотрел на неё. Позже, оставшись с подругой в их комнате и имея возможность свободно обсудить с ней этот день, Лилиан скажет, что ей было неловко под испытующим взглядом Саймона. Или что она злилась из-за того, что он, очевидно, был таким же развратником, как и его ненавистный отец.
Но все это будет неправдой. Пусть она пыталась проигнорировать или осудить себя за это чувство, но каждый раз, когда Саймон смотрел на неё, Лилиан бросало в дрожь. Даже когда она не смотрела на Биллингема, девушка чувствовала на себе его взгляд и внутренне трепетала при мысли о том, что его интерес к ней не был простой вежливостью хозяина по отношению к гостю.
Лилиан преисполнилась отвращением к себе. Неужели внимание привлекательного мужчины так легко повлияло на неё, что она забудет обязательства, которые привели ее сюда? Последнее желание отца и честь матери должны быть превыше всего остального.
Девушки немного отстали от компании, и Габби взяла Лилиан под руку:
– Ты не хочешь рассказать мне еще что-нибудь?
– Не о чем рассказывать, – тихонько ответила Лилиан, отыскивая Саймона среди гостей.
Он шёл с одной из девушек и её компаньонкой. От странного напряжения желудок Лилиан сжался, но она отказалась отвести взгляд и признаться даже самой себе, что ей не нравилось то, что он обращал своё внимание на кого-то еще в их компании.
– Конечно, есть о чем, – надавила подруга. – Он специально задержался, чтобы проведать тебя, так или иначе убедил тебя идти с ним, а потом вы вдвоем шли к месту пикника. Что-нибудь интересное должно было произойти.
На минуту Лилиан закрыла глаза и попыталась стереть из памяти всё, что перечислила Габби. Весь день она старалась забыть утренние события, но у неё ничего не получалось. Эти самые мысли изводили её с тех пор, как несколько часов назад она рассталась с Саймоном. Воспоминания о том, как весело было его дразнить, когда он предложил остаться и позаботиться о ней. Или каким искренним казалось его беспокойство, когда он справлялся о её самочувствии.
Но главным образом она провела время, обдумывая слова Саймона о его семье. Лилиан была тронута его добрыми чувствами к сестре. Когда-то они с братом были так же близки, и она ужасно скучала по Джеку.
Саймон к тому же высоко отозвался об отце, что её совсем не удивило. В конце концов, то, что покойный герцог был порядочным и любезным, было общепринятым мнением. Но когда так говорил Саймон, он, кажется, действительно верил в это.
И это означало, что он совершенно ничего не знал о своем отце. В этом случае, если она преуспеет в поисках и раскроет правду, то полностью уничтожит его. Но это могло означать и то, что Саймон был таким же законченным лгуном, как его отец, и был настроен продолжать разыгрывать фарс о достойном всяческих похвал Роджере Крэторне.
Ни один из этих вариантов ей абсолютно не понравился.
