историки и архитекторы.
«Форд-Центурион» рявкнул голосом Смолина, зеваки мгновенно освободили дорогу. Клод припарковал «Астон» подальше от работающего крана и, захватив чемодан, пошел к руинам. Им не препятствовали. Охранители и сигмовцы бродили рядом, делая вид, что осматривают место трагедии, а на самом деле исподтишка следили за манипуляциями Артема.
Тот привычно расставил конусы по периметру. Чтобы не мешать серьезному юноше, спасатели устроили перекур. Клод щелкнул тумблерами. На экране засветились зеленые линии, забегали циферки, отмечая пороговые значения
– Ну, что там?
– Не мешайте, майор. Сейчас я закончу и всё вам расскажу. Артем, переставь третий истекатель на шаг левее. Вот так. Да не стой там, ты создаешь помехи. Иди сюда!
Любимов поспешил к наставнику. Закусив губу, тот всё настраивал прибор, водя раструбом из стороны в сторону. И чего он злится? Артем подошел вплотную и тихо спросил:
– Что-то не так?
– Не могу понять, чертовщина какая-то, – пробурчал Клод. – Видишь эти пики? Они показывают, что
– Возможно, виноваты строители, – предположил Артем. – Они уже приступили к работе, вот собор и начал восстанавливаться в астрале.
– Не уверен. Попробуй посмотреть на развалины зрением дуала.
– Хорошо.
Артем изгнал из головы все мысли и сосредоточился на образе разрушенного собора. Вновь картинка по краям задрожала, из ниоткуда потек по мостовой туман и юноша разглядел малейшие трещинки в лежащих перед ним камнях. Руины исчезли. Вместо них возникли полупрозрачные каркасные линии, робкими ростками тянущиеся к еще невидимому куполу. Стены поблескивали искорками, яркими у земли и тусклыми уже на метр от поверхности. Создавалось впечатление, что в благодатную почву упало невиданное зернышко, способное прорасти цветком-собором. Вот только кто его поливает?
– Ты прав, – сказал Артем. – Здание восстает из пепла. Пока только духовной проекцией, но если дело пойдет такими темпами, то строителям даже не придется особо стараться – собор встанет краше прежнего.
– Ничего не понимаю, – признался Клод. – Балдур ведь вычерпал его до донышка. Как говаривал один мой знакомый: «Становится всё страньше и страньше».
– Что в этом плохого? Давай лучше подумаем, как нам остановить Балдура. Собор – чепуха, скоро весь мир будет лежать в руинах. Ведь так? Дело не только в Земле? А, Клод?
– Да, ты тонко чувствуешь интонации. Разрушение пентаграммы действительно может повлечь за собой гибель всех отражений. Видишь ли, многие мудрецы сходятся во мнении, что именно эта Земля является прародиной человечества, истинным миром.
– Даже так? А если бы опасность угрожала только моему отражению, стал бы ты так рьяно его защищать?
– Артем, ну что за вопрос? Конечно, да!
– Мне просто показалось… нет, ничего. Ты проверил, следующая цель – Кааба?
– Да. И у меня на этот счет очень плохое предчувствие.
– Что будем делать?
– Я не знаю, действительно не знаю! – Клод нахлобучил шляпу. – Нам нужно понять, чего добивается чертов грандмастер и уже на основании этого строить защиту. Здесь нам больше делать нечего.
– Где это «здесь»?
– В этом отражении. Вот что, Артем, собирай маячки и ступай к машине, а я пока закончу тут.
– Клод, мы что, перенесемся в другой мир? Ты и я? А как же иная система измерений?
– Думаю, ты справишься с этим.
– Обалдеть!
Артем бросился собирать конусы и чуть не налетел на Мурзина.
– Как ваши успехи? Закончили? – спросил полковник.
– А? Да.
– Артем, поторопись! – донесся окрик Вобера. – Геннадий Петрович, можно вас на минуточку?
Юноша быстро собрал истекатели и сложил их в чемодан, куда Клод уже убрал
– Садись быстрее, – попросил Вобер. –
«Астон» вырулил со стоянки и влился в поток машин. На первом же перекрестке Клод свернул, они миновали разрисованную граффити арку, и автомобиль оказался в одном из питерских «колодцев». Артем всегда поражался такой метаморфозе: только что ты был на красивейшем проспекте с рекламными щитами, отмытыми фасадами и одетой в гранит мостовой, а ступи чуть в сторону, сверни в неприметный дворик, и перенесёшься лет на сто в прошлое Петербурга с его подслеповатыми окнами, облупившимися стенами и непонятной помесью брусчатки с асфальтом. Никакой машины времени не нужно!
Вобер нажал кнопку на приборной панели. Сверху выехал экран, программа запросила пароль. Клод пробежал пальцами по клавиатуре, на темном квадрате возник синий контур автомобиля. Тревожными светлячками замигали две красные точки.
– Ну как дети, честное слово, – пробормотал мастер и покинул уютный салон.
Заинтригованный Артем выбрался следом. Вобер стоял на четвереньках и, ругаясь по-французски, шарил под выхлопной трубой.
– Мне этот Ломов сразу не понравился, – сообщил Клод, вставая, и показал темную пуговку. – Передатчик. Так, а где второй? Ага! Наши доблестные полицейские случайно не давали тебе чего-нибудь?
– Давали. Смолин подарил мне этот телефон за помощь в твоей поимке.
– Ах ты предатель!
Подмигнув, Клод забросил смартфон и пуговку маячка в кузов припаркованной у стены «Газели». Робко пискнула сигнализация грузовичка.
– А теперь, мой коварный друг, приглашаю тебя на прогулку в отражение Сандор. И не надо так глупо улыбаться, садись в машину. Это только грандмастер может переходить в другое отражение где угодно, а мы, простые творцы иллюзий, лишь в определенных местах.
Глава 12
Санкт-Петербург. Невский проспект.
…Вобер вещал про какие-то излучения, а майор слушал с умным видом, но понимал хорошо, если треть. Да и как принять на веру фантастический рассказ этого «мастера иллюзий», если говорит он про совершенно неслыханные вещи, и тем более говорит с убежденностью шизофреника? Но – гляди-ка! – поймал себя на мысли Павел: веришь ему и не испытываешь никаких сомнений, даже сам начинаешь подмечать моменты из жизни, кирпичиками встающие в здание теории множественности миров. Куда подевалось присущее следователю критическое мышление? Будто отключил кто.
Вобер замолк на полуслове и растаял в воздухе. Смолин растерянно огляделся. Рядом с таким же недоумевающим видом осматривались фосовцы.
– Куда он исчез? – спросил Ломов. – Только что был тут…
