— Ты так думаешь? Что же, может быть ты и прав. Надеюсь, наступит день, когда я буду иметь удовольствие увидеть тебя в Тауэре за решеткой. Приду туда полюбоваться на тебя.
— А я вот не уверен, кто из нас по какую сторону решетки окажется.
Он снова мрачно ухмыльнулся, но ничего не сказал, и мы принялись за обсуждение наших дел. Преимущественно это касалось реализации нашей добычи с «Санта Катерины». Почти вся она уже была доставлена в Англию: превосходные гобелены, картины, дорогое оружие, драгоценности, даже золотые распятия, на которые был особенно большой спрос. За продажу всех этих сокровищ мы получили пока очень мало.
— А ты что чудес от меня ждешь что ли? — поинтересовался Ник. — По Лондону, да и по всей стране королевские ищейки так и рыщут. Нужно проявлять сугубую осторожность. Я продам твое барахло, когда поспокойнее станет.
— Нам известно, что ты уже все сбыл, — сказал я. — Почему мы не получили причитающуюся нам долю?
— Значит ты считаешь, что я надул вас? — Он вынул трубку изо рта и воинственно выставил вперед голову. — Ну, а если это и так? Что ты можешь мне сделать, мой ангелочек?
— Ты даже представить себе не можешь, сколько ценной добычи нам досталось уже после захвата «Санта Катерины». На одной только «Ла Сольдерине» мы нашли кучу сокровищ. Наиболее ценная часть находится сейчас в Марселе. Если окажется, что мы не можем доверять здешним агентам, мы продадим всю добычу там. Решай сам. Если мы не получим от тебя отчета за уже реализованную часть, мимо тебя проплывет такой куш, какой тебе и не снился. Подумай над этим, Ник. А нам так совершенно безразлично, где сбыть товар, здесь или в Марселе.
Лицо Ника перекосило от жадности. Он явно находился в нерешительности. Перед ним стоял нелегкий выбор: либо вернуть нам то, что причиталось за первую часть добычи, либо потерять надежду на будущие барыши. Наконец он ворчливо произнес.
— Ладно, я подумаю.
Я уже знал, что он сдастся, просто ему не хотелось доставить мне удовлетворение, согласившись сразу.
Я тут же переменил тему нашей беседы. Когда я заговорил об опасности, которая будет всем нам грозить в случае, если Мачери сообщит властям все, что ему известно, он побледнел.
— Именно поэтому я и не рискнул придти к тебе, — сказал я, — опасался, что ты можешь выдать меня, чтобы купить собственную безопасность.
— Собственную безопасность? — Он нервно облизал пересохшие губы. — Что ты имеешь в виду? Какое я имею ко всему этому отношение?
— Но ведь это так просто! Знатные джентльмены и богатые купцы отделаются штрафами, но властям понадобиться пример более сурового устрашения. Кого-нибудь из мелкой сошки обязательно повесят для назидания остальным. Возможно это будут агенты и посредники и уж обязательно скупщики и хранители краденого.
На лице Ника отразились одновременно страх и подозрительность.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Думаю, будет честно предупредить тебя об опасности, но не буду скрывать, у меня здесь есть и личный интерес. Власти очень заинтересованы в моей поимке, и у тебя может возникнуть соблазн помочь им. Но тебе не следует заблуждаться: они могут пообещать что угодно, но в конечном итоге тебя обязательно повесят. Предлог они всегда найдут. Ну, хотя бы убийство Робина Хамфри или Барнаби Клауда. Спасти тебя сейчас может лишь одно: затаиться и не привлекать к себе внимания резкими телодвижениями. В любом случае висеть один я не буду, найдется веревка и для тебя.
Ник зябко передернул плечами.
— Ну и холод же здесь собачий, — пробормотал он. — И внезапно в приступе раздражения заорал. — Черт побери, разведите же огонь в камине. Не комната, а прямо могила сырая.
На его крик в комнату вошла служанка с охапкой дров. Она разожгла камин, а потом кинула туда немного нарда. Комнату наполнил приятный аромат.
Вернулась Энн и с любопытством взглянула на нас.
— Вы что, повздорили? — спросила она.
— Мы отлично провели время. Полагаю, нам удалось прийти к полному взаимопониманию по нескольким важным вопросам. А теперь Ник покидает нас.
Он безропотно поднялся с кресла и принялся торопливо повязывать рот платком. Он так торопился уйти, что больше ничего не сказал, только пожелал нам доброй ночи.
— Ну и ну! Что ты сделал с нашим великим человеком?
— Я изрядно напугал его, нарисовав картину того, что может приключиться с ним при определенных обстоятельствах. Думаю теперь он оставит меня в покое.
— Я никогда его не видела в таком состоянии. Он был бледен, как полотно.
Она настояла на том, чтобы я сел в кресло, а сама устроилась на подлокотнике.
— Я рада, что он ушел, — сказала она, — у меня в его присутствии мурашки по спине бегают. Должно быть он был очень напуган, если ушел и оставил тебя здесь.
— Он сделал это намеренно. Выйдя отсюда первым делом он может прислать сюда своего человека, чтобы тот проследил за мной. Ник очень напуган, но он почувствует себя увереннее, если будет знать, где я скрываюсь.
Она бросила на меня взволнованный взгляд.
— Но ведь это значит, что тебе грозит серьезная опасность?
— Нет — я постараюсь улизнуть от его соглядатая.
Мои слова, однако, не успокоили ее.
— А если тебе это не удастся?
— Придется рискнуть.
— Роджер, — сказала она, — я не отпущу тебя. Этот человек может получить приказ убить тебя. Я знаю Ника Била. Тебе сейчас слишком опасно уходить.
— Нику ведь еще надо передать это распоряжение. Для меня безопаснее уйти сейчас, нежели дожидаться, пока стемнеет.
— Тогда тебе вообще лучше не уходить. Ты будешь находиться тут до тех пор, пока опасность не минует. Мне все равно, сколько времени на это потребуется. — Ее рука лежала на моем плече. При последних словах я почувствовал, как она напряглась.
Я постарался убедить ее в нежелательности моего долгого пребывания под ее кровом.
— Ник и так ревнует меня к тебе. Ты хочешь еще сильнее разозлить его? Нет, так не годится. Я не желаю подвергать тебя опасности, Энн. Кто знает, что он может придумать.
— Мне это безразлично.
— Но мне не безразлично. Я не хочу осложнить тебе жизнь. Подумай, ведь может пострадать твоя репутация.
— Меня вовсе не волнует моя репутация, — она рассмеялась — честное слово. Ни капельки не волнует. А что думаете по этому поводу вы, Роджер Близ?
— Думаю, это может повредить твоей карьере. Тебе следует вести себя очень осмотрительно.
— Это может помочь моей карьере. Но в любом случае меня это не беспокоит. Пусть люди говорят, что хотят.
Я начал нервничать.
— Послушай, Энн. Мне очень приятно, что ты так волнуешься обо мне. Но нам нужно проявить благоразумие. Я уже сказал тебе, что не боюсь соглядатая Ника. Я сумею от него ускользнуть.
— Нам нужно проявить благоразумие?
— Именно. Чем скорее я отсюда уйду, тем меньшая опасность мне грозит теперь, когда Ник знает, что я здесь.
— Но, Роджер, я уверена, Ник отдал этому человеку приказ убить тебя. Ты ведь угрожал ему, верно? Здесь такие узкие улицы! Он всадит тебе кинжал в спину, прежде чем ты успеешь повернуться. Я не позволю тебе рисковать.
