— Но Энн, я же не могу остаться здесь на длительный срок. — Я пытался говорить легким тоном. — У тебя ведь такой маленький домик. Разве спрячешь здесь такого верзилу, как я? Подумай о неудобствах.
— Вовсе не будет у меня никаких неудобств, — мягко ответила она. — Совершенно не будет, Роджер. Домик у меня действительно небольшой, но кровать, — тут она стала тереться щекой о край моих брыж, - кровать достаточно просторная.
Вид у меня должно быть был совершенно ошалелый, потому что она тут же рассмеялась. — Думаю, это первое предложение подобного рода, которое ты получил.
— Н-нет, не совсем так.
— А я уверена, что так. И тебе это не понравилось, верно?
Я не знал, что ответить. Было бы нечестно утверждать, что я не сознавал, насколько соблазнительна она была. Она сидела так близко, и я ощущал упругую нежность ее плеча и руки. Ее необычные духи возбуждали меня. Пока я подыскивал подходящие слова, она потрепала меня по плечу и соскользнула с подлокотника кресла.
— Не нужно волноваться, милый, — мягко произнесла она, — конечно же я только пошутила. Мне нравится вводить тебя в краску. В наши дни подобного молодого человека так трудно найти. Посмотри, ведь у тебя щеки стали совершенно пунцовыми. Ах ты мой невинный!
Тут очень кстати за окном послышался шум подъезжавшей к дому кареты. Кто-то громко постучал в дверь. Энн подошла к окну и слегка приподняла занавеску. Нахмурившись, она вернулась ко мне.
— Это Фэнни Ховард, — сказала она, — я считала, что она уехала вместе со двором. Должно быть случилось что-то важное, если она вернулась. Я не могу заставлять ее ждать. Все это очень досадно, но прелестная Фэнни Ховард моя главная покровительница. — Энн импульсивно схватила меня за руку. Ее щеки полыхали румянцем. — А теперь ты уйдешь и никогда не вернешься. Я знаю тебя, Роджер. Скорее всего я никогда больше не увижу тебя.
— Я действительно ухожу, как и собирался с самого начала, но я вернусь, как только все эти неприятности закончатся.
— Нет, — она покачала головой, — ты не вернешься. Ведь в глубине души ты настоящий пуританин.
Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга.
— Ну и дурацкое же у меня чувство юмора, — произнесла она, — нужно избавляться от него. До свидания, Роджер.
Задняя дверь дома выходила в переулок. Уже почти стемнело. Я выглянул наружу — никого не было видно. Я добрался до улицы, на которую выходил переулок и уже поздравил себя с тем, что сумел избежать слежки, как вдруг из подворотни углового дома появился какой-то высокий мужчина и двинулся в том же направлении, что и я.
Я ускорил шаг, внимательно следя за ним через плечо. Он немного поотстал. Возможно его появление было простым совпадением. Я свернул на другую улицу и зашагал в противоположном от дома госпожи Уитчи направлении. Шел я довольно быстро и в течение нескольких минут не оглядывался. Когда же я наконец обернулся, высокий мужчина по-прежнему следовал за мной, и шагал он также быстро, как и я.
Теперь я знал, что это не совпадение. На улицах народу было мало, и признаюсь, все это мне не нравилось. Быть может Энн и не ошиблась относительно намерений Ника. Эта мысль была не из приятных, и я невольно нащупал рукоятку кинжала у пояса. К счастью теперь, после занятий в фехтовальном зале, я мог постоять за себя.
Когда мы выходили на пустынную улицу, мой преследователь отставал, но если на ней оказывались прохожие, он сокращал расстояние, опасаясь потерять меня из виду. Что мне было делать? Зайти в какую- нибудь таверну, которых было много на нашем пути я не решался. Раз, оказавшись на особенно узкой улице, я услышал, как сверху кто-то выкрикнул обычные слова предупреждения: «Эй там внизу, берегись!». Я намеренно ускорил шаг, вынуждая моего преследователя последовать моему примеру и, оглянувшись с удовольствием увидел, как сверху на него низвергся целый водопад помоев из ушата. С проклятьем отряхнувшись, он продолжил свой путь.
Поднялся ветер. Он шуршал первыми опавшими листьями, гоня их по мостовой. Я не мог понять, откуда появились эти листья, ведь деревьев поблизости не было, но они кружили вокруг меня, как мотыльки в теплую летнюю ночь. Свист ветра и шуршанье листвы еще больше усугубляли чувство тревоги, охватившее меня. «Как раз подходящая ночь для убийства», — подумал я.
Возможность улизнуть от моего преследователя впервые представилась мне, когда на одном из перекрестков я увидел толпу, глазевшую на уличное представление. Факел на конце шеста освещал низкую платформу. Какой-то бродячий циркач показывал собравшимся зевакам свои нехитрые трюки. Я протиснулся поближе. Циркач размахивал перед собой английским флагом, который неожиданно превратился в красно- желтый стяг Испании.
Зрители вяло реагировали на этот фокус, и обескураженный фокусник без всякого энтузиазма продолжил свое выступление. Из своей шляпы он извлек кролика — набивший всем оскомину старый как мир фокус, а потом принялся жонглировать тремя ножами, прибавив к ним потом оловянный кубок.
И тут я понял, что судьба подарила мне шанс на спасение. Сначала, однако, мне нужно было погасить факел, поэтому я всей своей тяжестью навалился на спину зеваки, стоявшего прямо передо мной и при этом громко застонал.
Я почувствовал, как он отпрянул от меня и издал испуганный вопль: «Чума!» Толпа немедленно подхватила этот крик. Люди бросились врассыпную, наталкиваясь друг на друга и крича. Я точно рассчитал расстояние и одним прыжком достиг края платформы. Я сорвал шест и загасил факел о землю. Паника усилилась, и судя по хрусту дерева, платформу опрокинули. Я притаился в темном портике дома, расположенного в глубине площади.
Через несколько минут суматоха улеглась, и улица опустела. Я осторожно выглянул наружу. Убедившись в том, что человек Ника покинул площадь вместе со всеми остальными, я собрался продолжить свой путь, но тут до меня донеслись какие-то странные звуки. Я понял, что их издает сам фокусник, который сидел около своей разбитой платформы и поломанного реквизита.
Его поникшая фигура выражала отчаяние и безнадежность. Тело сотрясалось от безудержных рыданий. Мне было пора уходить, но я очень хорошо понимал, что именно я стал причиной его несчастья. Я склонился над ним.
— Сколько вы потеряли? — спросил я.
Он даже не взглянул на меня.
— Я разорен, — пробормотал он. — Мне впору пойти и утопиться. Все равно от голода помирать.
— Ну-ну, не следует отчаиваться.
С неожиданной страстью он воскликнул.
— За последние два дня я собрал всего шесть пенсов. Могу я на эти деньги купить себе новый реквизит? Это все, что у меня есть. И они убили Ральфа Ройстера — Дойстера.
— Кого?
— Моего кролика. Какой умный зверек! Я его дрессировал. Он умел сидеть на задних лапках и просить… И еще ушами умел шевелить по команде. Со временем он принес бы мне кучу денег. — Он судорожно сглотнул слюну. — Они затоптали его, моего маленького Ральфа. У него хребет сломан.
Я сунул ему в руку соверен. Он механически взял его, но потом, издав возглас удивления, поднес монету к самым глазам.
— Соверен! — вскричал он, — клянусь святым Симоном, настоящий соверен!
— Этого хватит, чтобы возместить ваши потери?
Он послюнил ладонь руки и с размаху хлопнул ее по другой ладони, на которой лежала монета.
— Я снова на коне! — вскричал он, — молодой джентльмен, да знаете ли вы, сколько времени мне пришлось бы работать, чтобы скопить целый фунт. Да всю жизнь, сэр. Ведь в день я зарабатываю всего несколько грошей. Весь свой нехитрый скарб я таскаю на спине. И отовсюду меня гонят. Я и не мечтал, что когда-нибудь в руках у меня окажется целый соверен!
— Смотрите не пропейте его.
— Да что вы, сэр, разве только иногда кружечку эля. Все эти деньги я потрачу на покупку нового
