Стихи

          На ухо возлюбленной своей;
Спой мне песню ту, что пел ты в хате
          Лесника, — та будет поновей…

Да не бойся!» —
          Но гусляр, как будто
К пытке присужденный, побледнел…
          И, как пленник, дико озираясь,
Заунывным голосом запел:

«Ох, вы хлопы, ой, вы божьи люди!
          Не враги трубят в победный рог,
По пустым полям шагает голод
          И кого ни встретит — валит с ног.

Продает за пуд муки корову,
          Продает последнего конька.
Ой, не плачь, родная, по ребенке!
          Грудь твоя давно без молока.

Ой, не плачь ты, хлопец, по дивчине!
          По весне авось помрешь и ты…
Уж растут, должно быть к урожаю,
          На кладбищах новые кресты…

Уж на хлеб, должно быть к урожаю,
          Цены, что ни день, растут, растут.
Только паны потирают руки —
          Выгодно свой хлебец продают».

Не успел он кончить этой песни:
          «Правда ли?» — вдруг вскрикнул Казимир
И привстал, и в гневе, весь багровый,
          Озирает онемевший пир.

Поднялись, дрожат, бледнеют гости.
          «Что же вы не славите певца?!
Божья правда шла с ним из народа
          И дошла до нашего лица…

Завтра же, в подрыв корысти вашей,
          Я мои амбары отопру…
Вы… лжецы! глядите: я, король ваш,
          Кланяюсь, за правду, гусляру…»

И, певцу поклон отвесив, вышел
          Казимир, — и пир его притих…
«Хлопский круль!» — в сенях бормочут паны…
          «Хлопский круль!» — лепечут жены их.

Онемел гусляр, поник, не слышит
          Ни угроз, ни ропота кругом…
Гнев Великого велик был, страшен —
          И отраден, как в засуху гром!

<1874>

ИЗ БУРДИЛЬЁНА**

«The night has a thousand eyes»[16]

Ночь смотрит тысячами глаз,
           А день глядит одним;
Но солнца нет — и по земле
           Тьма стелется, как дым.

Ум смотрит тысячами глаз,
           Любовь глядит одним;
Но нет любви — и гаснет жизнь,
           И дни плывут, как дым.

<1874>

«Мой ум подавлен был тоской…»

        Мой ум подавлен был тоской,
Мои глаза без слез горели;