Старший сержант Фома Рыженков недоверчиво покачал головой:
— Нет, Лешка, еще воевать да воевать... Вытурим немца со своей земли, потом в другие страны пойдем. Надо с корнем эту фашистскую заразу вырвать. Навсегда!
Наш спутник — миноискатель
Июль 1944 года. Пламя войны полыхает в Западной Белоруссии. Солнце меркнет от дыма пожарищ.
По Брестскому шоссе безостановочно идут колонны бойцов. Громыхают гусеницы танков, тягачей, самоходных пушек. Скорей к Бресту, к границе! Эта мысль владеет каждым из нас.
22 июля дивизия завязала бои непосредственно на подступах к городу. Эскадрильи краснозвездных «илов» сбрасывают на позиции противника сотни фугасных бомб. Город окутан бурой завесой пыли и дыма.
Крепко доставалось гитлеровцам от наших У-2, прозванных на передовой «кукурузниками». «Кукурузник» появлялся внезапно, летел низко, и, когда доносился стрекот его мотора, схожий с шумом швейной машины, одновременно сыпались и бомбы.
Однажды «кукурузник» помог нам захватить «языка». В поиск направили группу сержанта Пшеничко. Ночью разведчики проникли в хуторок, занятый немцами. Над хутором затарахтел «кукурузник» и сбросил фугаски.
С криками: «Ньюмашине!»[11] — гитлеровцы в панике стали разбегаться. Один из них, спасаясь от «кукурузника «, забежал во двор как раз того дома, где засели разведчики. Его быстро скрутили.
Все дороги, ведущие к Бресту, гитлеровцы заминировали. Мины понатыканы всюду: и на шоссейных трактах, и на узеньких тропках, петляющих среди луговой поймы, и на железнодорожных насыпях. Всюду притаилась смерть. Берегись! Сделаешь неосторожный шаг — взлетишь на воздух!
И стал нашим незаменимым спутником в разведке миноискатель. Только один сержант Пшеничко все от него отмахивался:
— Буду я с такой штуковиной возиться. Без него обойдусь.
И верно. Пшеничко, казалось, носом чуял мины. Бывало, идем проселочной дорогой, он вдруг остановится и командует:
— Стоп!
Удивляемся мы: дорога как дорога, ничего нет подозрительного. А он твердит:
— Вот тут коробочка с шоколадом спрятана, а тут мармелад зарыт.
Присмотримся — и впрямь: тут земля чуточку взрыхлена, там дерн потревожен.
В роте Пшеничко откровенно завидуют: ну и везет же сержанту. Как ни пойдут пшеничковцы в поиск, с пустыми руками не возвращаются: то «языка» приволокут, то трофей прихватят. А мне кажется, не в везении дело, в мастерстве. Прежде чем проникнуть куда-либо, Пшеничко все просмотрит, все продумает до мелочей. С «авоськой» да «небоськой» не дружит сержант. Зато и любят своего командира бойцы! И за отличное знание дела, за высокие душевные качества, за простоту и скромность. Он никого не изругает понапрасну, не назовет черным словом.
26 июля меня вызвал командир роты:
— Захватите с собой группу и проберитесь в город. — Он на секунду задержал меня и каким-то проникновенным тоном сказал: — Знайте, что это боевое задание на нашей советской земле — последнее. Завтра мы начнем освобождать Польшу.
Командир подвел меня к карте. Вот он, Брест. Заштрихованные четырехугольники уличных кварталов, темные кружочки бастионов, пестрая лента железнодорожной магистрали. Брест-Литовск. Последний город Советской Белоруссии, находящийся еще у фашистов.
Сердце у меня ликовало. Думал ли я тогда, простой разведчик, стоявший в развороченном фугаской окопе под Болховом, под страшным неприятельским огнем в грозный август сорок второго года, что мне выпадет счастье сражаться за Брест — город на границе. О легендарной стойкости его гарнизона, защищавшего город в первые дни войны, мы еще не знали.
На задание вышли во второй половине дня. Пересекаем болотистый луг. Ноги вязнут в иле. Однако идти болотом безопаснее, чем проселочной дорогой: четверть часа назад, двигаясь по проселку, мы едва не напоролись на мины. Первым их заметил Давыдин. Указывая на свежевскопанные кружочки земли, он сказал:
— Вот, паря, где она, смертушка-то, поджидает. Мины расположены в шахматном порядке.
Сразу же за поворотом дороги натыкаемся на труп. Женщина. Лет шестидесяти. Растрепанные седые волосы. Лежит прямо на дне воронки. У нее оторваны обе ноги. Лицо землистое, в кровоподтеках.
Никого не щадят проклятые фашисты!
В семнадцать ноль-ноль забасили крупнокалиберные пушки. Застонала земля. Пепельная мгла окутала город. Начался штурм. На кочковатом лугу, примыкающем непосредственно к городским окраинам, поднявшись во весь рост, идут цепи солдат.
До первых домов осталось не более шестидесяти метров. Из ближнего каменного дома стрекотнули пули. Бойцы залегли.
В сумеречном свете во дворе дома показался гитлеровец. На ходу он сбросил с себя френч и пустился наутек. Солдаты бросились за ним вдогонку. Вот он, миновав угол дома, ринулся в курятник. Оттуда его и выволокли, грязного, перепачканного птичьим пометом.
Стрельба не утихает. Темнеющее небо по всем направлениям полосуют цветастые плети трассирующих пуль. Бойцы штурмуют дом за домом, улицу за улицей.
28 июля 1944 года советские воины освободили Брест от немецких захватчиков.
...Наступил тот долгожданный час, о котором мы мечтали все фронтовые годы: наши войска вышли на границу с Польшей.
По случаю такого события собралась вся рота. В одном из домов в городе отыскали большую комнату с круглым столом. На лицах бойцов — радостное оживление. Не смолкают смех, шутки. Лешка Давыдин раздобыл где-то банку трофейного спирта. Ротный кок Коля Сергеев приготовил отличное жаркое из баранины. Непоседливый Андрей Лыков, надев на себя белоснежный колпак и фартук, стал носить на стол миски.
Пришел командир роты. Все притихли. Он оглядел разведчиков повлажневшими глазами, и голос его дрогнул:
— Дорогие мои ребятки! Славные однополчане! Смотрю я на вас, и такой у меня на душе праздник, что и слов не подберешь. Только наш, советский солдат способен на такое геройство: пройти тысячи верст сквозь свинцовые метели, разгромить вооруженную до зубов, мощную гитлеровскую армию, равной которой нет в капиталистическом мире, и выгнать врага с родной земли. Поздравляю вас, ребятки, от всей души...
По-особенному тепло и задушевно звучало это «ребятки» в устах командира роты старшего лейтенанта Д. М. Неустроева, бывшего учителя, хотя перед ним были не вихрастые мальчишки, а пропахшие пороховым дымом воины.
Многим из разведчиков не удалось дождаться этого счастливого дня. В боях на Орловщине, под Болховом, сложил свою буйную голову Юрий Ягодкин, спит вечным сном в сырой земле Ваня Опарин. В неравной схватке с гитлеровцами под Харьковом геройски погиб лейтенант Берладир. В каком-то безвестном хуторке на Днепропетровщине сражен осколком снаряда Саша Трошенков. На высоком берегу Ингульца, обдуваемый ветрами, высится скромный обелиск над могилой Жоры Дмитриева. Скончался на берегу Северного Донца, сраженный пулеметной очередью, русский чудо-богатырь, смелый и бесстрашный боец Арсен Авдеев. Сколько таких солдатских могил раскидано по нескончаемым военным дорогам от Волги до Буга!
Мой дорогой друг! Кто бы ты ни был: убеленный сединами старец или светловолосая молодица, отец семейства или юный подросток, — поклонись до земли этим скромным солдатским оградкам с деревянными
