О, как стремилась она тогда увидеть в его глазах хотя бы самый слабый проблеск участия!… И что же теперь?
Теперь, когда пламенный луч любви начал было уже согревать и пробуждать в ней дремавшие под спудом чувства – теперь она не хотела этого.
Ей казалось, что неимоверная сила пламени, лившаяся из его выразительных глаз, чарующе действовала на нее. И она боялась, что пламя это угрожает растопить все предрассудки и преимущества ее сословия, растопить и затем сплавить их в одну бесформенную массу.
Сияя счастьем, Геллиг протянул к ней руки. Он назвал ее по имени, тем голосом, который так магически действует обычно на слух любимой женщины, но ее сердце, уже вооруженное гордостью, отвернулось от него.
– Господин Геллиг, – сказала она, отступая от него на несколько шагов, и таким холодным тоном, что мигом разбила все его грезы о счастье. – Своей порывистой благодарностью я поставила нас обоих в ложное положение, что крайне неприятно и тяжело для меня! – медленно окончила она.
Геллиг молчал, и Полина решилась взглянуть на него. Но, подняв глаза, она едва не вскрикнула от испуга, заметив, как ужасно изменилось выражение его лица.
На нем было столько тоски и муки, что подавленное чувство молодого сердца неожиданно прорвалось еще раз.
– Геллиг, Боже мой, что с вами? – озабоченно воскликнула она, схватив его за руку.
Но он оттолкнул ее руку.
– Продолжайте дальше! – с ледяной холодностью, почти угрожающе, глухим голосом произнес он.
Полина стояла, как окаменелая, не зная, что сказать…
Она хотела разбить его надежду на взаимную любовь и заранее вооружилась против безумных жалоб и страстных просьб. Но он стоял перед ней не в позе просителя, а как строгий судья, и молодая девушка почувствовала, что судьба ее решена, приговор произнесен!
Собравшись с силами, она снова заговорила:
– Волнения вчерашнего дня, чувство благодарности к вам и желание вам всего лучшего придали моему чувству к вам совершенно ложное значение в ваших глазах! Это не было любовью, но и легкомыслием, прошу вас, не считать его!
Молчание Геллига пугало Полину…
Она ощущала, не глядя, силу жгучего взгляда его глаз, как бы желавших заглянуть в глубину ее души.
– Мы должны забыть об этом недоразумении и восстановить прежние отношения! – просительно прибавила она. – Геллиг, скажите, что это возможно, что моя слабость не заставит вас изменить вашего обо мне мнения.
На его побледневших губах промелькнула улыбка горечи.
– Все будет по старому, как в ту минуту, когда я вас встретил в первый раз! – твердо промолвил он. – Если я буду вспоминать о вчерашнем вечере, то это будет только мучением для меня!
Слегка наклонив голову для поклона, он повернулся и зашагал прочь.
Полина в нерешительности продолжала стоять на месте…
Молодой человек шел твердым, уверенным шагом, но выражение его лица было очевидно не таким, как всегда.
Встретившийся с ним Альфред едва удержался, чтобы не спросить, что с ним случилось. Но, заметив горделиво-холодный взгляд Геллига, счел за лучшее промолчать.
Лакей Геллига оказался смелее Альфреда.
– Боже мой, барин, что с вами? – испуганно воскликнул старик Антон, всплеснув руками. – У вас, вероятно, лихорадка от вчерашнего купания: на вас лица нет!
Но Геллиг, не отвечая ничего, прошел дальше, и тогда Антон остановил его:
– Вам есть письмо, возьмите его!
Геллиг механически взял его.
Оно было с родины Полины. Разорвав его конверт, он прочел приглашение госпожи фон Блендорф на бракосочетание Полины с ее сыном.
Ганс с горечью усмехнулся…
Вот где был ключ к разгадке поведения Полины… Вероятно, еще сегодня утром ей было известно, что ее ждет роскошная жизнь в высшем свете и придворных кругах!… Вот почему любовь бедного молодого человека, не обладавшего знатным именем, показалась смешной претензией.
Геллиг опустил руку, державшую письмо; она была парализована, как и его бедное сердце, похоронившее в себе навсегда любимый образ.
И чем более охлаждалось первое жгучее чувство, тем сильнее запечатлевался образ дорогой девушки.
Мало-помалу Геллиг овладел собою, и к нему вернулось прежнее, невозмутимое спокойствие.
Он не чувствовал себя униженным Полиной, но его бюргерская гордость, которую он принес ей в жертву, сильно страдала.
Он не сердился на Полину: мнение его о людях ее общественного положения было таково, что его даже не удивила метаморфоза, происшедшая в ее чувстве!
Он удивлялся только самому себе, как он мог предположить, что она составляла исключение.
– Все, все они одинаковы! – с мучительной тоской прошептал он.
И в этих словах заключалось и обвинение, и оправдание Полины.
5.
Прелестное солнечное утро, о котором мы уже упоминали, приманило Гедвигу Мейнерт под тенистую бузину, росшую возле дома пастора.
Она была совершенно одна, чему несказанно радовалась! Сегодня ей исполнилось 18 лет, и пасторское семейство, а также и его пансионеры, заставили ее выслушать множество поздравлений.
Все окружающие Гедвигу всегда старались проявить к ней внимание, сегодня же она была особенно тронута этим, заметив при своем пробуждении массу подарков вокруг своей постели.
С любопытством разглядывая подарки, Гедвига увидела великолепный букет цветов, и сердце подсказало, от кого был этот дар… Но жена пастора подала кофе в комнату молодой девушки, сочла нужным пояснить, что букет – подарок молодого барона фон Браатц.
Еще накануне, Геллиг отдал жене пастора запечатанный пакет и при виде адреса, написанного рукою ее матери, Гедвига не могла удержаться от слез.
Пакет заключал в ребе дневник ее матери, назначенный ею в подарок дочери, когда той минет 18 лет…
И Гедвига поспешила под тень цветущей липы, разливавшей в воздухе свой аромат… Молодая девушка читала мелко исписанные листки, повествовавшие ей историю молодого, любящего и верящего сердца.
Гедвига быстро перелистывала листок за листком, и теплые слезы скатывались по ее щекам на пожелтевшую от времени бумагу.
Сколько любви, верности и разочарования было в этих простых, безыскусственных словах!… Они рассказывали о короткой весне молодого, доверчивого сердца, о том, как солгало колечко, висевшее на узкой голубой ленточке, вместо закладки в книге. Любовь прошла, а верность полиняла, как и эта голубая ленточка!…
Глубоко задумалась молодая девушка, взяла в руку колечко и прочла выгравированные на нем буквы…
Она знала их значение и подумала о том, чье имя они изображали…
Гедвига закрыла свои влажные глаза рукой от обливавшего ее, сквозь листву, солнечного света, и задумалась.
