привести в чувство мужчину, потерявшего сознание.
С помощью Орландо я фотографировала и брала интервью, покоренная изумительной естественностью, с которой вели себя бедняки, столкнувшись лицом к лицу с тайной.
Я спросила у одной женщины, которую доставили на носилках и у которой ноги были обмотаны бинтами:
— Зачем вы здесь, сеньора?
— Чтобы ангел исцелил мои язвы, глядите, они не дают мне ходить.
— Вы не думаете, что врач вылечил бы вас лучше?
— Врач? Последний раз я была у врача в семьдесят третьем году. Он приехал в эти места, чтобы помочь справиться с эпидемией холеры, но зараза и для него не сделала исключения, и мы вывезли его отсюда, изнемогавшего от рвоты и диареи. Не помню, чтобы после него сюда поднимался другой врач.
— И вы верите, что ангел вас вылечит?
— Но если не он, тогда я не знаю кто…
Потом я обратилась к мужчине со старомодной прической, в узеньком темном галстуке:
— Простите, сеньор, вы верите, что это ангел?
— Это доказано.
— Как?
— В моем доме он тоже появляется. Не так, как здесь, из плоти и крови, а на духовном уровне. Первой его увидела моя мама, царствие ей небесное, когда гладила рубашки на кухне. Вечером жена заметила, что та говорит сама с собой, очень тихо, и спросила, не нужно ли ей чего. Она ответила, что внимает ангелу Божьему, который пришел предупредить, что настал ее час. Так как моя мама показала в угол, на газовый баллон, жена посмотрела туда и тоже увидела его. Это было очень красивое сияние, испускающее тепло. Свечение продолжалось довольно долго, и они оставались там до конца, чтобы не обидеть его невниманием. Через три дня мама умерла. С тех пор ангел к нам часто приходит. Ему всегда нравится появляться в одном углу, и там он излучает свет, пока не уйдет.
У парня в черной кожаной куртке я поинтересовалась:
— Ты веришь во все это?
— Верить лучше, чем не верить.
Одна сеньора с большой сумкой табачного цвета и в высоких сапогах в тон ей призналась мне:
— А я пришла просить о собственном доме.
— И вы верите, что он вам его даст?
— Моей соседке дал, почему бы и мне не дать?
У женщины с ребенком на руках я спросила:
— Вы уверены, что ангел из Галилеи на самом деле ангел, а не человек?
— А как, по-вашему, может быть человеком тот, кто владеет столькими языками?
Пятнадцатилетняя девочка сказала:
— Я пришла просить о женихе. То есть на самом деле у меня уже есть жених, но я скрываю его от своих домашних.
— Тогда о чем ты пришла просить?
— Я пришла просить, чтобы мой отчим разрешил мне с ним встречаться.
Старик с бесцветными глазами заявил:
— Я пришел просить о справедливости и о мести убийцам моего сына, которые разгуливают на свободе.
— А что может сделать ангел?
— Пронзить их своим огненным мечом.
Мужчина лет тридцати сказал:
— Я думаю, это все выдумки.
— Тогда зачем вы пришли?
— Из любопытства.
Сеньор, одетый в руану[10], в бейсболке и широком шарфе, заметил:
— Это, конечно, не архангел Михаил, но это наш ангел.
У молодой женщины, стоящей на коленях в жидкой грязи и исполненной такого благочестия, что казалось, она вот-вот воспарит, я спросила:
— Как зовут ангела?
— Тот день, когда станет известно его имя, будет концом света.
Я бродила за Орландо, опьяненная воздухом, наполненным фимиамом и трепетанием крыл серафимов, счастливая от того, что являюсь частью этой отчаявшейся толпы, пришедшей искать избавления в последнем доме последнего квартала. Но где же мой ангел? Что он делает, почему не приходит принять столько любви, внять стольким мольбам, спасти нас навсегда или убить раз и навсегда своим чудодейственным обликом, своим затуманенным и нежнейшим взглядом?
Сестра Мария Крусифиха вышла еще пару раз вместе с Марухитой дель Пелаэс, одетой в свой вечный синий плащ, и со Свит Бэби Киллер, которая, словно преданный телохранитель, останавливалась за их спинами с видом доброго орангутана. Вооружившись мегафоном, Крусифиха прокричала, чтобы все шли по домам, потому что — объявила она к разочарованию собравшихся — ангела сегодня не будет.
Не выказав неудовольствия, с погашенными факелами, со своими изнуренными больными, неся на руках спящих детей, люди из Параисо отправились в обратный путь, смирившись с отказом небес, которые не захотели направить к ним своего посланника. То злая, то добрая, сегодня щедрая, а завтра скупая, их судьба была капризной дамой, и они были не из тех, кто будет предъявлять ей претензии. Они мало чего ждали от этой жизни и терпеливо ждали, что пошлет им жизнь потусторонняя.
— Вы разочарованы? — спросила я мужчину в кожаной безрукавке.
—
~~~
Люди из Эль-Параисо возвратились в родные пенаты, а Орландо, который уже буквально валился с ног от усталости, отправился спать домой. Я не могла вернуться тем вечером к себе, во-первых, потому что уже было очень поздно и не ходил никакой транспорт, во-вторых, потому что на другой день должна была принести в редакцию статью и фотографии, которых у меня до сих пор не было, в-третьих, потому что мне нужно было прочитать тетради Ары. И прежде всего потому, что я хотела найти способ снова увидеть ангела. Так что я собралась провести ночь в его доме.
Где, интересно, он спит? Не может быть, чтобы донья Ара, которая так его любит, оставила его мерзнуть снаружи. Если он спит в пещере, ничего у меня не получится, потому что я не сумею добраться туда одна и уж тем более не решусь войти и искать его в темноте. Это еще при условии, что мне не свернет шею Свит Бэби Киллер, которая наверняка сторожит вход, чтобы защитить его от таких неуместных визитов, как мой.
Ара ждала меня, она не спала — смотрела последний в этот вечер телесериал по старенькому черно-белому телевизору.
— Паломники ушли расстроенными, потому что не смогли увидеть его, — сказала я. — Они принесли детей и больных. Почему он не вышел, донья Ара?
— Таков мой сын. Иногда он желает показаться, а иногда нет.
Жестом, исполненным материнской нежности, она подбросила углей в огонь и переворошила их, потом достала шерстяную шаль, щедро посыпанную нафталином, и накинула мне на плечи, подвинула для меня стул к печке и подала тарелку с едой, от которой я не смогла отказаться, хотя и не была голодна.
— Читайте, пока вас не сморит сон, сеньорита Мона, а после, если захотите, ложитесь на мою кровать. Я могу поспать вместе с Крусифихой, она такая тощая, что почти не занимает места.
Ее гостеприимство меня не удивило, хотя и было чрезмерным. Я приняла его как нечто естественное,
