понимаешь, когда он радуется или печалится. Ты это чувствуешь. Так и здесь. Магия доверия основывается на более высоких энергиях, она обращена к самым тонким слоям человеческой души, где нет различий между людьми.
– Да, именно! – воскликнула Ингрид, восхищенно глядя на своего отца. Она готова была заплакать от счастья. Отец понимает ее.
Но братья так и продолжали стоять, удивленно хлопая глазами.
– Посмотрите на наши поля! – попросила их Ингрид, видя, что они так и не поняли, о чем говорил их отец.
– Самые близкие к физическому телу слои у нас у всех различаются, так? – спросила она их.
– Да! – Аарон кивнул головой, соглашаясь с сестрой.
– Начиная с середины, наши ауры становятся все более похожими, так? Это потому, что мы принадлежим одной семье.
Фаридэ еще раз кивнули головами.
– Чем дальше от тела, тем более похожими становятся слои поля. И самый последний видимый слой, самый тонкий, одинаков у всех амальонцев. Правильно?
– Правильно! – терпеливо ответил Тэган.
– Так вот! Наши тонкие тела на этом не заканчиваются. Мы просто их не видим, потому что дальнейшие слои не имеют цвета. И знаете что самое интересное? Следующие слои одинаковы не только у всех амальонцев, но и у всех жителей долины. То есть в невидимой части наши ауры такие же, как у гронгирейцев.
– Не может этого быть! – воскликнул Аарон.
– Но и это не еще не все! – воодушевленно продолжала Ингрид. – Далее идут слои, которые одинаковые у всех людей, и не только у людей, но у всего, что есть на нашей земле. Мы на них едины со всем, что нас окружает. Магия доверия, как и любая высшая магия, использует энергию именно этих слоев.
Ингрид выдохнула, радостно глядя на братьев.
– Ничего не понял! Потом разберемся! – отмахнулся Тэган. – Сейчас у нас есть ночь и завтрашнее утро, чтобы научить тебя хоть чему-нибудь.
Ингрид устало пожала плечами:
– Хорошо.
– Наша семья владеет магией воды и воздуха. Беатрис еще немного знает магию земли от своих предков. Выбирай, что тебе ближе, – предложил Филлип Фаридэ.
– Скорее всего, мне ближе воздух, – подумав, ответила Ингрид.
Она вспомнила, как приятно стоять ранним вечером на вершине холма, когда тебя обдувает теплый ветер, а внизу что-то ласково шепчет море.
– Да, воздух, – рассеянно повторила она, глядя на пегаса Аарона.
Воспоминания об Эльмарене отбили у Ингрид всякое желание учить хоть какие-то боевые заклинания. Все, чего ей сейчас хотелось, это умчаться далеко далеко, чтобы в полете чувствовать этот самый ветер. Возможно, он будет таким же теплым и нежным, как в Эльмарене. Ингрид вопросительно посмотрела на Аарона. Он засмеялся, без труда прочитав ее мысли.
– Значит, вы сейчас улетите кататься, а мы здесь останемся переживать? – возмущенно воскликнула Беатрис, почувствовав, уже возникшее между ее детьми согласие по этому вопросу.
– Отпусти нас, мама? – попросил Дарен. – Отец?
– Ты не будешь ничего учить, так ведь? – устало вздохнул Филипп Фаридэ.
Ингрид отрицательно покачала головой.
– Если это мой последний вечер в этом теле, – произнесла она, – то я хочу полетать с братьями. Мы встретим закат в небе и вернемся.
– Так тому и быть, – согласился отец. Внутри он понимал, что вряд ли что способно спасти его дочь, если Диана будет намерена ее убить.
Ингрид с Аароном сели на одного пегаса, Дарен с Кеннетом на другого, Тэган запрыгнул на своего грифона, и они полетели в направлении западных границ Амальона, туда, где за горным хребтом располагался Гронг.
Следующим утром Ингрид как обычно проснулась от сияющего в распахнутое окно солнца. Пели птицы. Откинув одеяло, Ингрид сладко потянулась в постели, потом, почуяв доносившийся снизу запах выпечки, стрелой помчалась на кухню. Беатрис уже была там. Она пекла печенье на завтрак.
– Доченька, с добрым утром! – ласково поприветствовала ее мать.
– С добрым утром, мама! – ответила Ингрид, пожирая взглядом печенья на противне, только что вынутом из печи.
– Налить тебе молока?
– Да, пожалуйста!
– Как ты спала? – спросила Беатрис.
– Как младенец!
Ингрид за обе щеки уплетала печенье с молоком:
– Кто-нибудь уже встал? – спросила она сквозь набитый рот.
– Тэган с Аароном ушли в лес за земляникой. Кеннет с отцом в мастерской делают новые луки на этот год. Дарен еще не спускался. Хотя вот и он. Доброе утро, сынок! – с этими словами Беатрис вынула из печи еще один противень с печеньями.
– Доброе! – улыбнулся Дарен, наливая себе молока и садясь рядом с Ингрид.
– Ты готова к сегодняшнему поединку? – спросил он, шутливо толкая сестру в бок.
Никто из семьи Фаридэ так и не понял, как правильно, то есть по-эльмаренски, относится к тому, что должно было произойти. Ингрид тоже не могла это объяснить. Сначала, она пыталась заставить своих родных почувствовать, что все будет хорошо. Но страх в их душах пересиливал. Поэтому, они просто договорились воспринимать сегодняшнее сражение, как еще одну выдумку Ингрид, как событие, которое на самом деле никогда не случится в реальной жизни. Таким образом, со вчерашнего вечера над Ингрид постоянно подшучивали.
– Поединок! – воскликнула Ингрид. – Я совсем забыла!
– Диана! – опять раздался ее возглас. – Я увижу ее сегодня!
– Ты будто на свидание собралась, сестренка! – рассмеялся Дарен.
– Ты просто мне завидуешь! – Ингрид показала брату язык.
– Может быть, – согласился Дарен.
– Как вы вчера полетали? – спросила Беатрис. Они с Филиппом легли спать еще до того, как дети вернулись.
– Мама, я хочу, чтобы у моего единорога были крылья, – вместо ответа сказала Ингрид. – Как у ваших с Аароном пегасов, – добавила она Дарену.
Дарен чуть не подавился печеньем:
– Так ты хочешь единорога! – ошарашено произнес он. – Да и еще и крылатого!
– Да, чтобы летать вместе с вами, – подтвердила Ингрид, понимая, что сейчас подвергнется еще большим насмешкам со стороны брата.
– Мама, ты знала об этом? – почти возмущенно спросил Дарен.
– Я догадывалась, – устало вздохнула Беатрис.
– Но ведь нельзя хотеть единорога! – не унимался Дарен. – Никому из нас нельзя было хотеть единорога, потому что это невозможно!
Ингрид удивленно раскрыла глаза, а потом прыснула со смеху:
– Как это нельзя хотеть? Ты в своем уме? Кто же, если не ты сам, решаешь, чего тебе хотеть?
– Единорог! – только и смог выдохнуть Дарен. – Вот будет чудесно, если в нашей семье появится единорог. Тогда никто из гронгирейцев не осмелиться напасть на тебя, потому что напасть на хозяина
