помнила, то, что касалось ее рождения, было покрыто тайной за семью печатями. Она знала своего отца, но не знала свою мать. Леонид IV в свои шестьдесят два года так и не был женат. Диана была его единственным и в тоже время незаконнорожденным ребенком.
– Что ты хочешь мне рассказать? – безжизненным голосом спросила она. Мысль о том, что все эти годы ее отец скрывал от нее нечто очень важное и только теперь решился рассказать ей об этом, подействовала на гронгирейку опустошающе. Ей казалось, что вся ее жизнь переворачивается сейчас с ног на голову, что ее предали, что это сон, что, проходя через портал, она вернулась не в свой мир. Все одновременно.
– Твоя мать умерла при родах, – начал, было, Леонид IV, но осекся. Это Диана знала и без него. А ему все равно придется сказать своей дочери то, что он надеялся, она никогда не узнает. – Твоя мать была амальонкой.
Прогремел гром, или ей это только послышалось. А потом наступила оглушительная тишина, настолько оглушительная, что стало невозможно дышать. Диана закрыла глаза, в наивной надежде, что, открыв их, она окажется в своей постели, проснувшаяся после ночного кошмара. Она вдруг вспомнила, как они сидели сегодня вместе с Ингрид на Совете, и амальонка вела себя так, будто все происходящее абсолютно несерьезно. Ингрид, как всегда, оказалась права. Все совершенно бессмысленно. Вся эта глупая война, вся нелепая ненависть. Ничего не имело смысла. Леонид IV вздрогнул, когда по залу разнесся нечеловеческий хохот. Его дочь смеялась. И от этого смеха у короля гронгирейцев мурашки побежали по спине.
– Как же ты так оплошал, отец? – с издевкой спросила Диана, полностью вернув свое самообладание. – Почему ты оставил меня в живых? И как вообще допустил то, что женщина, принадлежавшая к ненавистному тобой роду, стала матерью твоего ребенка? – она говорила с открытой насмешкой. Губы ее скривились в презрительной улыбке, а глаза потемнели от ярости.
Но Леонид IV тоже пришел в себя. Зная характер своей дочери, он понял, что буря осталась позади. Его Величество поднялся и прямо посмотрел на Диану, чтобы говорить со своей дочерью на равных.
– Ты слышала что-нибудь о знаменитом эле амальонцев? – спросил он, начиная издалека. – Выпив который, ты забываешь свое прошлое, настоящее и будущее, и можешь на утро проснуться другим человеком. Да, я знаю, это все выдумки амальонцев, но ты слышала?
Диана кивнула головой:
– Причем здесь это?
– Я всегда хотел его попробовать. Твоя мать была пленницей в моем замке и… Говорили, она умела его варить.
– Ты пробовал этот эль? – Диана не верила своим ушам.
– Нет, конечно. Но я приказал ей его сварить, и это стало моей роковой ошибкой. Я был одиноким и озлобленным, а она была добра ко мне… – Леонид IV опустил голову. – Ты знаешь эту невыносимую привычку амальонцев, и вранье о том, что они не умеют ненавидеть.
Диана резко кивнула, не желая отвлекаться на отступления.
– Я хотел, чтобы ты никогда об этом не узнала, – медленно продолжил он. – Я воспитывал тебя как истинную гронгирейку, и ты всегда была ею. А теперь… Теперь тебе надо быть очень осторожной. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел твою ауру. Ни при каких обстоятельствах. В Амальон ты больше не отправишься. – Решительно закончил он и направился к дверям, ведущим в его половину замка прямо из тронного зала.
– Как ее звали? – спросила Диана, не двигаясь с места.
– Амелия, – Леонид IV остановился, но не повернулся к дочери лицом.
– Ты любил ее?
Ответом гронгирейке послужил звук закрывающихся массивных дверей, за которыми скрылся Король Гронга.
Фаридэ же после Совета вместе с Принцем Ричардом направились домой, где их уже ждала Беатрис с приготовленным обедом.
– Мама! У нас для тебя прекрасная новость! – опередив остальных, Дарен стремглав влетел в гостиную.
– Что такое? – Беатрис ласково посмотрела на сына, поправляя цветы в букете на обеденном столе. Все было готово к прибытию высокого гостя.
– Диана издала указ! – он возбужденно закружил вокруг матери. – И теперь никто из ее воинов не может напасть на Ингрид!
Беатрис остановилась со смесью недоверия и радости на лице:
– Это не шутка, Дарен?
– Это правда! – раздался позади младшего Фаридэ голос отца семейства. – Теперь каждый из нас может быть спокоен за то, что ему дорого, – повторил Филипп слова Дианы, входя в гостиную вместе со всеми. Он поискал взглядом свое кресло, которое Беатрис отодвинула к стене, наводя в комнате порядок, и на правах старейшины позволил себе сесть.
Следом за ним в гостиной появились Ричард, Тэган, Кеннет и Аарон. Как всегда, они что-то горячо обсуждали. Но, увидев Беатрис, Ричард замолчал, а потом широко улыбнулся.
– Добро пожаловать в наш дом, Ваше Высочество! – поприветствовала его женщина, а потом подошла и сердечно обняла.
– Здравствуй, Беатрис! – Ричард ответил ей таким же горячим объятием. От официального выражения лица, с которым он провел всю церемонию, сейчас не осталось и следа.
Беатрис окинула строгим взглядом гостиную и не досчиталась Ингрид. Но не успела она спросить своего старшего сына, который как всегда отвечал за всех своих братьев и сестру, как где-то поблизости послышался голос ее дочери. Она о чем-то разговаривала со своим единорогом.
– Девочка, поторопись! Мы садимся за стол! – позвала ее мать, приглашая жестом остальных занимать свои места.
– Да, мама! – отвечала ей Ингрид, уже заходя в комнату. Выглядела она абсолютно как обычно, не считая паутины и пары сосновых игл в ее коротких светлых волосах. Не подозревая о столь оригинальном дополнении к своей прическе, она прошла вдоль стола, лучезарно улыбнувшись всем и поцеловав на ходу мать, а затем села между Кеннетом и Ричардом, оказавшись напротив отца.
Аарон с Дареном сидели рядом с Филиппом Фаридэ по его левую и правую руку соответственно. Увидев Ингрид, они начали многозначительно улыбаться, переглядываясь друг с другом.
– Что такое? – спросила Ингрид, понимая, что была причиной этого.
Кеннет повернулся к сестре, молча снимая с ее волос липкую паутину:
– Где ты успела побывать?
– Мой единорог прям перед самым домом свернул в лес. Я подумала, может опять кто-нибудь потерялся… – Ингрид пожала плечами, высматривая на столе ананасы. Она никогда ранее их не пробовала. А Беатрис обещала подать к столу эти фрукты по случаю званого обеда.
– Так ты успела побывать в лесу? – как можно серьезнее спросил Ричард, поворачивая к ней голову. Ему не хотелось, чтобы Ингрид подумала, что он принял сторону Дарена с Аароном.
– Ничего особенного. Гуляла. Я пробыла там не меньше получаса.
– Не меньше получаса? – переспросил Тэган, понимая, что его сестра вошла в гостиную сразу же вслед за ними.
– Думала, вы уже давно сели за стол, – все тем же беспечным тоном отвечала девушка, выбирая себе напиток и не замечая, что за столом неожиданно воцарилось тревожное молчание. Кеннет вдруг стал рассматривать пару сосновых игл у себя в руках так, будто это было новое магическое оружие гронгирейцев:
– Это определенно так, и этого определенно не может быть, – пробормотал он себе под нос.
– Как ты оказалась в лесу? – спросил Филипп Фаридэ. В его голове сейчас проносилось множество мыслей. Судя по всему, Ингрид побывала там, где ход времени отличается от существующего в Долине. И
