вширь и вдаль на многие километры. Полукруг горных вершин обступал его с трех сторон. По лугу, рассекая его пополам ровной голубой лентой, бежала неглубокая, но бурная каменистая речка. Она устремлялась прямо в Безмятежный Лес, сверкая между деревьями. Ингрид подумала о том, что хотя Лес и был конечен, но все же он был огромен. Потому что и эту реку, которую не возможно было не заметить, в тот раз она не видела. И никто о ней не рассказывал. Сколько же еще тайн хранила в себе эта часть Долины.
Ингрид посмотрела вперед и поняла, откуда эта река брала свое начало. А еще она, наконец, увидела то, о чем жители Амальона и Гронга слышали только из древних легенд. Обе горные цепи, левая и правая, в лоне которых и лежал Безмятежный Лес, любящим объятием огибали луг, и там где они встречались, с огромной высоты, из под самого неба, могучими вертикальными потоками, походящими друг на друга как братья-близнецы, падали водопады. Ингрид насчитала их семь штук. У своего подножья они наполняли широкое изумрудное озеро, над которым на четверть высоты горной стены образовалось облако брызг, расцвеченное множеством радуг, сверкающих в острых вездесущих лучах солнца. Ингрид не могла отвести от этого зрелища глаз. Оно так походило на сказочное видение, сохраняя ощущение реальности только благодаря все нарастающему шуму воды.
Ингрид позабыла обо всем на свете. Компас внутри нее наконец-то заговорил. Ее неумолимо влекло вперед. Наконец, они приблизились настолько, что сам воздух стал влажным и наполненным исключительно горной свежестью, а шум падающей воды, оглушал, заслоняя собой все остальные звуки. Единорог взмыл вверх, оставляя внизу под собой радужное облако, и невольно замер, почувствовав изумление своей хозяйки.
В центре изумрудного озера брызги расступались, вода неожиданно успокаивалась, и посреди ровной прозрачной глади вверх на несколько метров бил подземный ключ. Но его вода казалась совсем другой. Она была чистейшего голубого, почти синего цвета. Ингрид не помнила, откуда у нее в голове возникли слова ее отца об источнике магии в долине, но она с трепетом почувствовала, что это было здесь. Затаив дыхание, с гулко бьющимся сердцем в груди, с оглушительным шумом тока собственной крови в ушах, потому что водопады как будто смолкли, предоставляя гостью самой себе, Ингрид на единороге опускалась все ниже и ниже, пока, наконец, небесно голубая струя выбивающегося из земли родника, не оказалась на уровне ее глаз. Время замерло вместе с ней. Ингрид знала, что запомнит это мгновение своей жизни навсегда. Она знала, что сейчас что-то происходит внутри нее, и она столкнулась с таким волшебством, которого не помнила даже в Эльмарене. Это место было священным, чистым, и в нем била жизнь. Такая настоящая и простая, и необыкновенная, и удивительная, и завораживающая.
Не помня себя и не понимая, что делает, Ингрид протянула руку вперед, пока кончики ее пальцев не коснулись самого верха ключа в том месте, где фонтан, достигнув своего пика, начинал падать обратно. И как только это произошло, она почувствовала удар в грудь, и ее выбросило в Амальон прямо над полем боя.
Не помня себя и не понимая, что делает, Ингрид протянула руку вперед, пока кончики ее пальцев не коснулись самого верха ключа в том месте, где фонтан, достигнув своего пика, начинал падать обратно. И как только это произошло, она почувствовала удар в грудь, и ее выбросило назад в Амальон прямо над полем боя. Сердце Ингрид в этот миг пронзило такое сильное и щемящее, ощущение потери, как никогда в жизни. Больше всего на свете сейчас она желала бы вернуться в Лес к источнику, чтобы любоваться его биением всю жизнь. Ничего другого она не хотела. Война была такой далекой и непонятной. События этого утра казались произошедшими много дней назад не с ней, а с кем-то другим.
Продолжая по инерции парить в воздухе, невидящим взглядом Ингрид смотрела на происходящее. Посреди равнины, по разные стороны которой находились две армии, росло огромное ярко желтое пламя. Она видела, что одна армия, в черных одеждах, застыла с напряженным ожиданием на лицах, а другая армия за исключением нескольких воинов пришла в полное смятение. Они, должно быть, кричали, но криков Ингрид не слышала. Она вообще ничего кроме оглушающей тишины не слышала. И уж точно ничего не чувствовала. Ни жалости, ни страха. Даже, когда различила среди магов в светлых одеждах лица, так напоминающие ее собственное.
Из самых глубин ее памяти всплывали обрывки прошлого, говорящие ей, что там внизу, среди сражающихся, есть ее близкие. Но на какой именно стороне, она не помнила. И это не имело для нее совершенно никакого значения.
Внизу что-то стало происходить. Ингрид ощутила, как содрогнулось пространство. Будто бы началось землетрясение. Будто бы пласты земли задвигались относительно друг друга.
Амальонцы обезумели, когда поняли, что земля в прямом смысле слова уходит у них из под ног, увлекая за собой во все увеличивающийся огненный поток. В полной неразберихе, они рванули назад в глубь Амальона, потому что равнина стала превращаться в огромную пропасть, поглощающую пламя. Те, у кого были крылатые животные, незамедлительно поднимались в воздух. Занятые вопросом собственного спасения, они не видели, что гронгирейцы как шахматные фигуры с доски, тоже сыпались в растущий с небывалой скоростью ров. Но им бежать было некуда. Позади них, сразу за Поляной Единорогов, Гронгирейский Хребет медленно уходил под землю.
Сначала исчезло фиолетовое поле, два тысячелетия служившее границей между королевствами. Потом с самых вершин хребта посыпались камни, отскакивая от земли, в несколько прыжков они достигали ряды гронгирейской армии, падали в огненную пропасть и даже перелетали на сторону амальонцев. А сама горная цепь неумолимо погружалась туда, откуда она появилась два тысячелетия назад – в недра земли.
– Порталы! – скомандовала Диана, взмывая на своем драконе в воздух.
Но и на высоте она с трудом уворачивалась от огромных осколков горной породы, со свистом пролетающих мимо нее.
На Поляне Единорогов тут и там появлялись фиолетовые овалы, в которых, стараясь держать строй и не поддаваться панике, исчезали гронгирейские воины.
Повинуясь внутреннему зову, Диана обернулась в сторону леса и вздрогнула. В сотне метров от нее над полем битвы парила в воздухе Ингрид. И сама она и ее обыкновенно белоснежный единорог выглядели сейчас как два трубочиста только что из трубы. Воительница поняла, что амальонка вернулась из Безмятежного Леса. И ключ, судя по тому, что хребет исчезал с лица долины, она нашла. Волна радостного облегчения захлестнула маршала.
– Ингрид! – позвала она тихонько.
Ее крик потонул бы в оглушительном грохоте, которым сопровождались творящиеся разрушения, поэтому она позвала ее скорее мысленно. Но и это обращение не было услышано амальонкой среди множества других мыслей, произвольных и намеренных, которыми присутствующие здесь сейчас маги обменивались между собой. Бросив последний взгляд на девушку, убедившись, что та не собирается спускаться на поле битвы и подвергать себя опасности, Диана с легким сердцем приказала своему дракону лететь вниз.
Леонид должен был закончить то, что начал.
Спрыгнув на землю, маршал подбежала к отцу.
– Погаси огонь! – закричала она ему в лицо, стараясь перекрыть гул каменного дождя.
Но Леонид даже не повернулся на звук ее голоса. С ожесточенным ликованием наблюдал он за тем, как огненная пропасть поглощала людей. Он понимал, что его война проиграна, и теперь просто хотел, чтобы огонь унес как можно больше жизней. И он был близок к исполнению своего желания. Наряду с полыхающим желтым в огненном рве как светлячки с обеих сторон вспыхивали то солнечные, то фиолетовые пятна, но у многих, намертво, увязших в обваливающейся земле не было даже возможности добраться до своего портала. Те амальонцы, кто был на летающих животных, бросались в ров за своими товарищами, но огонь опалял крылья их зверей, заставляя каждый раз по возвращению наверх залечивать раны у таких магов, как Беатрис, что так же отнимало драгоценное время.
С рыком дикого зверя Диана схватила отца за горло:
– Погаси его!
В ответ Леонид расхохотался ей в лицо.
