деньги, и она ищет работу на полдня, — пояснила Кассандра. — Вроде бы ее свекровь овдовела и приехала к ним жить, и им теперь не хватает одной зарплаты.
— А она согласится пойти к нам?
— Он заверил меня, что согласится, — сообщила девушка. — Она сама ему говорила, что ей придется идти работать. У них есть маленький ребенок, но за ним будет присматривать свекровь.
— И сколько она хочет? — поинтересовался Мартин.
— Будет убираться по три часа каждое утро и получать шестнадцать фунтов плюс оплата проезда.
— Ну вот, пусть Куррэны ей и платят, — удовлетворенно сказал Кевин и усмехнулся. — И денег не будем тратить, и тебе больше не придется возиться с шитьем и уборкой.
Кассандре показалось, что ее муж был очень доволен тем, как устроились у них дела. Может быть, с сожалением думала она, мужчины не так сентиментальны, как женщины, и они не испытывают потребности хотя бы время от времени оставаться наедине с любимым человеком. Но если Куррэны не будут уезжать на целый день, то она уже не сможет бывать с Кевином наедине, разве что ночью. От этой мысли настроение ее сразу испортилось и жизнь показалась безрадостной.
Глава 13
Если Касс про себя надеялась, что гости надолго у них не задержатся, то надеждам ее не суждено было сбыться.
Они все жили и жили и не собирались никуда уезжать.
Вскоре после того, как прибыл весь их багаж и французская пара устроилась в своем крыле дома, наступило Рождество.
Это Рождество было совсем не похоже на тот первый праздник, который отмечали Кевин и Касс в первый год после свадьбы, — уже не было прежней захватывающей новизны и близости. Довольно скоро девушке пришлось убедиться, что жизнь ее в корне изменилась — причем, по ее мнению, далеко не к лучшему. Хотя она не могла пожаловаться, что присутствие в доме Куррэнов осложняет ее повседневную жизнь.
Племянница мистера Нормана, Джойс, согласилась у них работать и оказалась очень толковой и трудолюбивой помощницей по хозяйству. Она была жизнерадостной, подвижной молодой женщиной и, как это ни удивительно, работая три часа в день, умудрялась отмыть большой дом дочиста. Вся мебель была натерта до блеска, ковры вычищены пылесосом, столовое серебро сверкало, и на долю Касс оставалось только приготовление ужина по вечерам. Джойс стала верной и преданной подругой хозяйки и с самого начала не скрывала, что недолюбливает мадам Куррэн.
— Она совсем не такая, как вы, миссис Мартин, — заметила как-то домработница, закончив убираться в гостевом крыле. — Она такая неаккуратная, все разбрасывает. На шелковых покрывалах — лак для ногтей, на коврах — пятна: наверное, она уронила свою косметику. И никогда ничего не убирает на место. Считает, что я приду и все сделаю за нее. Не нравятся мне эти красотки с витрины.
Касс рассмеялась, но в душе посочувствовала горничной. К этому времени она хорошо узнала Наташу и убедилась, что та была ленивой, расточительной и невероятно эгоистичной. Даже если ее просили всего лишь сходить в магазин, она всегда покупала что-нибудь не то, да еще и по самой невыгодной цене, что сразу сказывалось на общем бюджете.
Но больше всего Кассандру возмущало грубое и беззастенчиво презрительное отношение красавицы к мужу. Касс прониклась искренней симпатией к этому несчастному коротышке с нелепой бородкой, трагическими глазами и неизменной любезностью. Она никогда не слышала, чтобы он сказал супруге какую-нибудь резкость, а та только и делала, что ныла и пилила его. Морис же боготворил ее и не скрывал этого. Он был терпелив и, как порой казалось Касс, слишком снисходителен.
Но как относился месье Куррэн к своей жене — это одно дело, а вот как к Наташе относился Кевин — дело совсем другое. Эти тревожные размышления больше всего расстраивали Кассандру.
Рождество прошло весело, все хорошо провели время. Касс тоже была довольна. Наташа привнесла в их жизнь множество перемен, что, к удивлению миссис Мартин, не встретило никаких возражений со стороны хозяина дома. Ее Кевин-отшельник, как Кассандра иногда его в шутку называла, вдруг возымел склонность к светской жизни. Наташа просто не могла жить без вечеринок и приемов и постепенно приучала к ним писателя. Морис же, наоборот, больше склонялся к уединению. Касс знала, что он глубоко скорбел об утраченном зрении и погибшей карьере и ему нелегко было казаться радостным и оживленным на публике. Но француз старался быть со всеми любезным и милым.
Мадам Куррэн возобновила некоторые старые знакомства, которые водили де Груты еще в пору ее детства. Кассандра с удивлением обнаружила, что к ним зачастили в гости сэр Джеральд и леди Винн-Керр. Их дочь вышла замуж за директора Би-би-си, и на Рождество в дом Мартинов съехалось множество знаменитостей: актеров, актрис, продюсеров, была даже пара кинозвезд.
Наташа оказалась самой блистательной женщиной во всем собрании, что доставило ей колоссальное удовольствие. А Кевин постепенно превращался в человека, которого Касс едва узнавала.
Ее муж совершенно излечился от приступов меланхолии и забросил книгу. Девушку беспокоило, что он перестал работать над романом по нескольку часов в день, как раньше. Зато когда мадам Куррэн была дома, писатель всегда пребывал в отличном настроении. Кассандра порой с огорчением замечала, что ее возлюбленный на удивление снисходителен к Наташиному образу жизни, к которому сам заметно пристрастился. Ее верный, домашний Кевин быстро превращался в светского льва, в плейбоя. Прожив четыре месяца под одной крышей с Куррэнами, Касс уже не могла закрывать глаза на то, что страшно ревнует своего избранника к Наташе. Она боялась за Кевина и за себя тоже.
Он оставался ее милым, нежным мужем, но теперь между ними все было по-другому. Словно те глубокая любовь и понимание, которые когда-то связывали их, исчезли и отношения стали как-то поверхностнее. Супруги реже занимались любовью, и, даже когда Кассандра лежала в его объятиях, она чувствовала, что ее возлюбленный изменился. Не то чтобы он стал равнодушен к ней, но мгновения близости стали мимолетными, и в них чувствовалось меньше подлинной страсти.
Кассандра, влюбленная в мужа больше, чем когда бы то ни было, ощущала растущую потребность в его ответной любви. Но она молчала. Ей хватало женской мудрости держать свои страхи при себе. Миссис Мартин была глубоко несчастна, но ни один человек на свете об этом не догадывался. Она продолжала выращивать овощи, разводить кур, собирать яйца и делать все домашние дела для того, чтобы помочь Кевину.
Ее кулинарное мастерство ничуть не возросло, и мадам Куррэн уже не скрывала своего недовольства домашней едой. Однако Морис был неизменно любезен и иногда даже сидел с Кассандрой на кухне и болтал о разных французских блюдах, стараясь приободрить и вдохновить ее. Выяснилось, что его мать великолепно готовила. Особенно музыканту запомнились ее необыкновенно вкусные соусы. Он даже вспомнил кое-какие рецепты, и Касс с удовольствием их опробовала. Иногда он рассказывал девушке что- нибудь о себе. Она уже знала, что он глубоко страдал, и не только из-за своего зрения (известный окулист ничем не смог помочь ему), но и из-за разлада в семье.
Француз обожал свою жену, красивую и молодую, но понимал, что она его не любит.
— Я для нее слишком старый, — сказал он Кассандре как-то вечером в начале апреля. — Не надо было вообще предлагать ей руку и сердце.
Он машинально поглаживал бородку и протирал очки. В его воспаленных серых глазах таилась такая печаль, что миссис Мартин вдруг возненавидела Наташу. Мадам Куррэн, напропалую кокетничавшая с Кевином, проявляла полное безразличие к собственному мужу.
— Дорогой Морис, — ласково произнесла Касс. — Не говорите так. Вы совсем не старый и достойны не только Наташи, но и любой другой девушки.
Он улыбнулся, близоруко прищурившись.
— Вы такая милая и добрая, деточка моя. Кевин счастливчик. Мне, собственно, тоже повезло, только у Наташи скоро кончится терпение, — вздохнул пианист. — Ведь я был таким выдающимся, таким
