завидовала Ивонне! Это казалось ужасным, бесполезным, изнурительным.
— Итак, ты порвала со Стивеном и теперь собираешься порвать со мной тоже. Полагаю, майор Джеффертон намерен увести тебя от всех твоих старых друзей.
— Ничего подобного он делать не собирается, — возразила Ивонна раздраженно. — Кроме тебя, он не встречался ни с кем из нашего круга. И он… восхищен тобой… Он ничего не понимает в скульптуре, но считает, что та бронзовая статуэтка, которую ты мне подарила, великолепна. И, я думаю, тебе Форбс тоже понравился. Ты с удовольствием говорила при первой встрече с ним.
— Я посчитала его очень симпатичным, типичным армейским офицером.
— И что в этом плохого?
— Ничего. Он просто не говорит на моем языке, а я не говорю на его. Но теперь я начинаю думать, что ты не настоящий художник.
— Может и нет, — произнесла Ивонна и вдруг села и закрыла лицо руками. — Может, я обыкновенная девушка, которая хочет вести простую жизнь. Но ты не должна говорить, что я не любила Стивена, — твердо добавила она, — потому что я… О, я любила его!
После этого тишину в комнате нарушали только рыдания Ивонны. Затем Марджори бросилась к подруге, встала перед ней на одно колено и прижала ее голову к своему плечу.
— Дорогая, не плачь. Ивонна, дорогая, прости меня. Я не хотела причинять тебе боль. Я постараюсь понять все, связанное с Форбсом. Это сильный шок для всех нас. Ты знаешь, как нежно я отношусь к Стиву. Не могу видеть его страдающим.
— Я совсем не хочу ссориться с тобой, — сказала Ивонна. — И даже… Стивен… обещал остаться моим другом.
Марджори подняла брови.
— Не думаю, что твоя новая жизнь даст тебе возможность видеться со Стивеном или с кем-либо другим из нашей компании.
— Уверяю тебя, я не хочу отрываться от вас. Пожалуйста, не веди себя так, будто наша дружба подходит к концу, и не пытайся убедить меня, будто я совершаю ошибку, выходя за Форбса.
— Я желаю тебе огромного счастья с твоим солдатом, дорогая, и обещаю с сегодняшнего вечера сделать все, что в моих силах, чтобы порадоваться за твое замужество, за твою хорошую жизнь, за чудесный дом и прекрасных детей. А теперь выпей еще чашечку чая, перестань плакать, и давай не будем больше говорить о прошлом. Подумаем о будущем.
Ни одна из них больше не упоминала о Стивене Байсте.
5
Накануне свадьбы Ивонна поехала на ланч со своим женихом в Дорчестер. Теперь это было любимое место Форбса, потому что, по его словам, он здесь впервые обедал и танцевал с Ивонной. Он утверждал, что именно в тот вечер решил жениться на ней.
Форбс повторял эту историю во время ланча, находясь в романтическом настроении, и смотрел на Ивонну очень нежно. Она глядела на него из-под своих длинных ресниц, которые он находил восхитительными и волнующими.
— Мне не нравится, как ты говоришь, что все решил, даже не спросив меня, — сказала Ивонна несколько недовольно.
— О, я думал, ты чувствовала примерно то же самое, и как-то понял, что нам суждено пожениться, — ответил Форбс в своей приятной, уверенной манере.
Ивонна подумала, что с завтрашнего дня до самой ее или его смерти они будут сидеть друг напротив друга за столом, она будет принадлежать ему, вся ее жизнь будет поглощена его жизнью.
Она делила свое время между Кемберли и Лондоном, все нежнее относилась к матери и сестре Форбса и с каждым днем чувствовала все большую нежность к жениху. Он никогда не расстраивал ее, всегда был учтив, приятен и корректен. Эта корректность стала долгожданным облегчением после тяжелой атмосферы Челси, в которой Ивонна жила в окружении искусства.
Они с мамой устроили настоящую оргию трат. Ивонна купила себе несколько восхитительных платьев.
Венчание должно было пройти в маленькой церкви неподалеку от дома Ивонны в Хэмпстеде. К счастью, сам дом подходил для приема, поскольку две комнаты на первом этаже имели створчатые двери и легко превращались в одну большую. Местная обслуживающая фирма готовила еду, а дорогой папа закупил шампанское и прилагал огромные усилия, очень оцененные Ивонной, чтобы устроить своей дочери настоящую свадьбу.
До сих пор все, казалось, шло как по маслу. Сегодня у Форбса начинался отпуск. Они летели в Париж на неделю, как на часть своего медового месяца, затем возвращались в Англию, чтобы провести Рождество в Кемберли. Самой большой мечтой миссис Джеффертон было то, чтобы ее сын и его молодая жена провели Рождество в семье, в доме Форбсов. Сам Форбс охотно согласился, заявив с присущей ему благосклонностью, что «там будет забавно с маленьким Никки и Филиппой», а миссис Форбс даже пригласила родителей Ивонны провести Рождество вместе, чтобы две семьи окончательно объединились.
Ивонне все это казалось идеальным, но дальше этих пунктов планы будущих супругов не шли. Форбс ждал нового назначения и понятия не имел, где окажется после Нового года.
Для Ивонны неопределенность была изнурительной, но она понимала, что должна привыкать к подобным вещам.
— Плачу пенни за одну твою мысль, ангел, — сказал Форбс.
Ивонна улыбнулась ему с робостью, которая всегда порождала в нем чувство защитника.
— Я просто задумалась, Форбс.
— А я думал, ты устала после хлопот, покупок и простуды на прошлой неделе.
Ивонна кивнула.
— Сейчас со мной все в порядке, и я рада, что все случилось на прошлой неделе, а не на этой. Для невесты, должно быть, ужасно входить в церковь, чихая и кашляя.
— Я все равно хотел бы жениться на тебе даже с красным носом и насморком, — засмеялся Форбс.
«Милый Форбс», — подумала Ивонна. Он был таким приятным. Она любила смотреть, как он курит сигару, словно лорд. Форбс надел сегодня отлично пошитый серый костюм и «артиллерийский» галстук. Ивонна была уверена, что все, кто смотрел на ее спутника, безошибочно узнавали в нем военного. На Форбсе словно стоял армейский штамп.
Он никогда не терял чувства юмора. Ивонна понимала, что выходит замуж за очень доброго, веселого и нежного человека. Форбс был невероятно внимателен к ней, когда она слегла с ужасной простудой, присылал массы цветов, книг и приезжал дважды из Алдершота навестить ее.
Любой девушке трудно было пожелать более преданного кавалера.
Как Ивонна могла хоть мгновение сомневаться? Она не знала и не осмеливалась спрашивать себя об этом.
За шесть недель Ивонна не видела Стивена и ничего о нем не слышала.
Обещанная к свадьбе картина не пришла. Марджори тоже не вспоминала о Стивене, а Ивонна больше ни с кем из их компании не встречалась.
Иногда ночью Ивонна просыпалась и вспоминала дни, когда впервые полюбила Стивена. В то лето он был ее жизнью.
Забавно, что все кончилось, и теперь она ведет жизнь, в которой Стивен не играет никакой роли, в которой преобладает Форбс.
Ланч закончился, и Форбс повез Ивонну домой. Ему нужно было поехать в Управление повидаться кое с кем, как он сказал. Теперь они встретятся только завтра. Великий День.
В такси Форбс обнял Ивонну, просунул руку под ее меховой жакет и положил ладонь на ее плоскую,
