— Я слышал, Египет не пошел вам на пользу. Какая жалость. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше.
Ивонна, чтобы унять дрожь во всем теле, схватилась за каминную доску. Она предчувствовала, что может встретиться с ним в гостях, но все равно не была готова к этому. Один его вид вызвал у нее настоящий шок. Она никак не могла собраться с мыслями. Но Ивонна знала, в чем причина того, что в Египте она была так несчастлива и беспокойна. Она отчетливо сознавала, что у нее с Форбсом нет ничего общего и все это потому, что всем своим существом, душой и телом она любила этого человека. Ивонна так любила его, что готова была прямо тут же, у всех на глазах упасть к его ногам и разрыдаться от радости, что снова видит его. Но формально они были чужими. Они не виделись три года. Все это время ни один из них не знал, что другой делает, думает и чувствует. И пока ее огромная радость волнами накатывалась на нее, и сильно билось сердце, и дрожь пронимала ее с головы до ног, Ивонна не забывала того, что она жена Форбса и что этот момент бурной радости пройдет, и что она должна вернуться к той, другой жизни, в которой Стивену не было места.
Сделав над собой отчаянное усилие, Ивонна попыталась ответить ему так же небрежно, как небрежно он поинтересовался ее здоровьем.
— Мне гораздо лучше, спасибо Стивен.
Стивен поставил бокал на каминную доску, достал из кармана портсигар, открыл его и протянул ей. Ивонна молча отказалась. Он взял сигарету и сказал:
— Климат, наверное, оказался неподходящим?
Кончиком языка Ивонна провела по пересохшим губам.
— Зимой все было хорошо, но лето там изнурительное. Всегда очень жарко и довольно влажно, особенно в зоне канала.
— Наверное, эта влажность и сыграла с тобой злую шутку.
— Нет, что меня подкосило, так это дизентерия, — сказала Ивонна.
— Я слышал, что это очень коварная болезнь, — заметил Стивен.
Он смотрел на нее поверх своих роговых очков, большие блестящие глаза излучали такую нежность, что Ивонна совсем растаяла. И подумала:
«Не надо быть со мной таким ласковым. Ради Бога, не надо — это выше моих сил».
— Хорошо, что ты вернулась домой, — продолжал Стивен. — Если бы ты осталась на Востоке, ты вряд ли избавилась бы от дизентерии, хотя сейчас ее лечат достаточно эффективно.
— Это правда. Я через все это прошла.
— Из-за этого ты так похудела? — спросил Стивен.
И посмотрел на нее критически, как раньше. И Ивонна почувствовала, что горит всем телом. Еще она подумала, как можно ошибиться в чьем-то сходстве по памяти. Она считала, что доктор в Фэйде очень похож на Стивена, а сейчас она видела, что на самом деле между ними было весьма отдаленное сходство. По сравнению с полковником Колдером Стивен Байст выглядел совсем молодым — ничуть не старше, чем тогда, когда она видела его в последний раз, лицо все такое же худое, выдававшее нервное напряжение. Но Ивонне показалось, что он прибавил в весе. На Стивене был хорошего покроя темно-серый костюм, под пиджаком — бордовый пуловер. Еще она заметила начавшие седеть виски, что придавало ему еще больше привлекательности.
Эвелин, стараясь сгладить неловкость ситуации, носилась кругом, наполняя всем бокалы и треща, как сорока. Она включила радиоприемник, и в мастерскую полились мощные звуки концерта, который передавала какая-то заграничная станция.
Ивонна, которая не могла оторвать глаз от Стивена, увидела, как он взглянул в сторону радио, потом повернулся к ней.
— «Песня Земли», — резко сказал он. — Ты помнишь, у меня была такая пластинка?
Ивонна не сводила с него зачарованного взгляда. Она все еще пребывала в состоянии экзальтации, перемежающейся с отчаянием, но позволила себе вернуться вместе с ним в прошлое — прошлое, принадлежащее только им двоим. Прерывающимся голосом она сказала:
— Да, я помню. Чудесная музыка, но мы считали ее немного мрачноватой.
— Она и есть мрачная. Но ведь, как ты знаешь, ее породило больное сознание. Малер кончил свои дни в сумасшедшем доме.
По телу Ивонны вдруг пробежала дрожь.
— Да, я помню, ты рассказывал мне.
— А что еще ты помнишь? — спросил Стивен, понизив голос.
Ивонне не пришлось мучительно искать ответ на этот сугубо личный вопрос, которым Стивен так неожиданно смутил ее. В их разговор вмешался Ноэль.
— Так как насчет путешествия в Испанию, Стивен?
— Ах, да, — сказал Стивен. — Испания…
Он отвернулся от Ивонны и подошел к Ноэлю. С сигаретой в зубах, засунув руки в карманы, он стал обсуждать свое будущее пешеходное путешествие.
Ивонна почувствовала вдруг слабость, она не в состоянии была больше держаться на ногах. Она одним глотком допила то, что оставалось в ее бокале и села. Сплетя пальцы рук, она вытянула их к огню, чтобы как-то согреть их. От нервного напряжения ей стало очень холодно, а в сердце возникла новая боль. Физическая боль.
«Лучше бы он не приходил сюда, — думала она. — Мне на самом деле не хотелось, чтобы это произошло. Это слишком тяжело для меня — снова видеть его».
К ней подошла Эвелин. Она заметила, что Ивонна помертвела.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — с тревогой спросила она.
— Прекрасно, — ответила Ивонна. — А не могла бы ты поискать другую станцию — что-то у меня нет настроения слушать «Песню». Она слишком грустная.
— Найдем что-нибудь повеселее, — сказала Эвелин, подошла к приемнику и переключила его.
Стивен тут же отвлекся от своего разговора с Ноэлем.
— Ты зачем выключила Малера? Замечательная музыка.
— Слишком печальная, — сказала Эвелин.
— Но прекрасно печальная, — улыбнулся Стивен.
— Ивонне не нравится, — сказала Эвелин.
— Неправда. Она ее очень любит. Это одна из ее любимых мелодий. Ты же любишь наслаждаться грустью, разве не так, Ивонна?
Все так же протягивая руки к огню, Ивонна повернула голову и через плечо взглянула на него. Она почему-то растерялась — не знала, наверное, подтрунивает ли он над ней или на самом деле хочет оживить их прошлые отношения. Заикаясь, она произнесла:
— Я… ну, пусть играет, если нравится… мне в самом деле все равно.
Но Эвелин уже настроила приемник на другую волну. Зазвучал банальный мотив танцевальной музыки. Стивен поморщился, пожал плечами и повернулся к Ноэлю.
Ивонна заметила и эту гримасу, и пожатие плечами, и подумала: «Он не изменился. Он все такой же невыносимый, эгоистичный Стивен. Это просто написано на нем. Ах, как я люблю его!»
К Ивонне подошел Поль Севанич.
— У вас, на Востоке, наверное, не было концертов?
— У нас были, но до того, как репатриировали немцев. Они давали хорошие концерты, — машинально ответила Ивонна, — но сейчас их никого уже нет. Это большая потеря для зоны канала.
Ей казалось, что она говорит с Полем о музыке, не понимая и половины своих слов и почти не слыша его ответов. Она сидела вся дрожа, как в жару, слишком остро сознавая присутствие Стивена. Наконец, он закончил беседовать с Ноэлем и передвинулся к ним.
Ивонна сделала попытку вернуться в нормальное состояние.
— Значит, ты думаешь поехать в Испанию? — спросила она.
— Да, мне нужно погреться на солнце.
— Ты слишком много работал?
— Довольно много.
