Маска свирепого мандарина

К красотке потянулся, которую пленил.
Он потянулся, а потом внезапно отскочил,
Испуганный глаз выраженьем.
В клубе офицерском генерал-майор
Крякнул, просмотрев статью о гибели ее'.

Тик. Ток.

Тик. Ток.

Взад-вперед, налево-направо, налево-направо — маятник продолжал мерно раскачиваться в такт негромкому напеву. Взад-вперед, налево-направо, налево-направо…

Рауль — печальный, хрупкий, он красоту ценил,
Его друзья любили, но стихами он смешил.
Однажды перед сном он поэму сочинил
И кипарис, склонившись, главу его прикрыл'.

Тик. Ток.

Тик. ток.

Роджерс как зачарованный смотрел на огонек. Его глаза остекленели. Метроном продолжал свою работу, но Кудесник больше не произносил стихи. Голос его стал низким, он убеждал и исцелял.

'Как прекрасен сон! — говорил голос. — Он несет с собой такой мир и покой! Ты хочешь заснуть, верно? Да, конечно хочешь. Ведь сон несет с собой такой мир и покой. Мир и покой. E равно MC в квадрате, E равно MC в квадрате, как прекрасна эта формула глубокого, вечного сна! Ты чувствуешь, как в него погружаешься, верно? Чувствуешь, как руки и ноги наливаются приятной тяжестью, все тело расслабляется в едином безмерном желании погрузиться в сон. И ты сейчас заснешь, потому что твой рассудок успокоился, у тебя не осталось ни единой причины для волнения, тебе никогда больше не придется ни о чем волноваться… осталось только одно — спать, в жизни есть только сон, глубокий, целительный, спокойный сон…'

Веки Роджерса трепетали. Руки безвольно покоились на подлокотниках Кресла. Уже минуту он почти не шевелился.

Тик. Ток.

Тик. Ток.

'Теперь ты действительно спишь, — продолжал ласкающий голос Кудесника Кода, — но пока это только легкий сон, а тебе хочется погрузиться глубже, еще глубже в объятия сна, и ты сейчас погрузишься в него глубже. Ты уже чувствуешь, как погружаешься все глубже и глубже, верно? Глубже и глубже, в спокойные зеленые воды сна, в безмолвную глубь вечного материнского моря…'

Тик. Ток.

Ток.

Ток…

'Да, сейчас ты погрузился в самые глубины сна, ты погрузился в мягкую, теплую, ласковую тьму материнской утробы…'

Роджерс свернулся клубком, приняв положение эмбриона в матке.

'А теперь ты ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь — ничего, кроме того, что я велю тебе видеть, слышать и чувствовать…'

Код остановил метроном.

Снял шляпу и фальшивый нос, скинул плащ. Осторожно подошел к скорчившейся в Кресле фигуре. Щелкнул пальцами над ухом оцепеневшего Роджерса, но тот не отреагировал. Код приподнял опущенное веко и убедился, что Объект закатил глаза.

Отлично! Его опасения оказались напрасными. Перенесший лоботомию испытуемый поддается гипнозу точно так же, как субъект с неповрежденным мозгом.

Он отступил.

'Выпрямись! — скомандовал он. — Ты уже не в утробе, но все еще погружен в глубокий сон и не проснешься, пока я не скажу'.

Роджерс выполнил приказ. Код расправил его податливые как мягкая пластмасса конечности и пристегнул их к Креслу (для верности он оснастил Его ремнями). Опустил на голову медный шлем, приладил провода и электроды. Освободил один из стульев от книг, подвинул его к столу и открыл ящики.

Потом включил Машину и продолжил прерванный процесс Посвящения.

Жаль, очень жаль, подумал он, бросив сочувственный взгляд на неподвижную фигуру Объекта, мозг которого беспощадно кромсали пересекающиеся лучи. Очень жаль, что беднягу нельзя продержать в трансе до самого конца Эксперимента! Но увы, это невозможно. Почти все время, пока идет Посвящение, абсолютно необходимо, чтобы Роджерс оставался в сознании и владел собой — разумеется, насколько позволял постепенно умирающий рассудок. Только так, только с добровольной помощью Объекта можно вести точные, научно обоснованные наблюдения о процессе.

Через два часа, в течение которых испытуемый лишился десяти кубических сантиметров мозга, Код выключил Машину и освободил его. Он убрал все свои приборы и записи, закрыл ящики. Прежде чем разбудить Объект, внушил ему две постгипнотические установки.

'С этой секунды, — повелительно сказал он, — ты сможешь выходить из своей квартиры только если я тебе разрешу, за единственным исключением. Каждый вечер ровно в восемь часов ты должен приходить сюда, забираться в кресло, и сразу же погружаться в такой же глубокий сон, как сейчас. Тебе ясно?'

Фигура в Кресле кивнула.

'Когда я скажу 'вставай!' ты проснешься и забудешь все, что происходило сегодня вечером с того момента, как ты вошел в мою комнату'.

'Вставай!'

Роджерс очнулся и потер глаза. Потом обхватил руками голову.

'Фу ты, — воскликнул он. — Моя старая черепушка что-то барахлит! Должно быть, опять немного перебрал'.

Но лицо его, как всегда, сияло радостью, а в голосе не прозвучало ни единой тревожной нотки.

Очень довольный достигнутым результатом, Код отослал его спать. Эксперимент продолжится так, как намечалось.

Глава 13. Сержант полиции жертвует Службой во благо Империи

Каждое событие неизменно влечет за собой другое — этот неоспоримый принцип лежал в основе научного мировоззрения нашего героя. Он свято верил в великую и непреложную Взаимосвязь Явлений. Тем не менее, Код прекрасно понимал, что благодаря восхитительно непостоянному нраву атомных частиц, как их описывает герр Гейзенберг, невозможно со стопроцентной точностью предсказать, каким окажется следующее звено в цепи. Доказательствами могут служить, во-первых, результаты лейкотомии, а во-