только они! А то — повсюду! И голос дрожит. И я закрываю глаза. Помнить об этом труднее, чем жить. Не помнить об этом — нельзя!.. Последнюю зависть к живым затая, лежат, как во мгле полыньи, твои, Революция, сыновья — любимые дети твои. В поющих песках и в молчащих снегах, в медлительном шелесте трав. У сонных колодцев, в немых сквозняках пронизанных солнцем дубрав. Там, где тоскуют перепела, там, где почти на весу лёгкая, утренняя пчела пьёт из цветка росу. Где клёны околицу сторожат и кукушка пророчит своё… В безбрежной планете солдаты лежат, изнутри согревая её… Они — фундамент. Начало начал. Вслушиваясь в тишину, держат они на своих плечах эту стену и эту страну. Единственным знаменем осенены, — гордость и боль моя… Пылает на плитах кремлёвской стены алфавит от 'А' до 'Я'… И, задохнувшись, я говорю: Отныне — и каждый день — по этому каменному букварю я бы учил детей! Нет, не по буквам, не по складам, а по этим жизням учил! Я бы им главное передал. Вечное поручил… Мы мало живём. Но живём не зря!.. Веет ветер с Москвы-реки. Пред лицом гранитного букваря караул чеканит шаги. Историческое отступление о крыльях Мужичонка-лиходей —
