то успокоился от мучившего его кашля и лихорадки.
В этот же день пришло письмо и от господина Гольбрука, который подробно описал кончину отца. Эдуард быстро пробежал глазами листок, ища то, чего так жаждало его сердце. В самом конце он прочитал:
'Еще я должен написать слова, сказанные твоим отцом. За час до смерти он попросил меня: 'Сообщите Типу, что Бог услышал его молитвы и спас меня! Скажите ему также, что я буду ждать его на небесах! Я верю, что Бог привлечет к Себе и остальных'. Прибавлю от себя, Эдуард, что я имею полную уверенность в том, что твой отец теперь с нашим Спасителем. Еще напомню тебе этот чудесный стих: 'Я радуюсь, что Господь услышал голос мой, моление мое'.
И слезы радости прибавились к слезам печали, которыми плакал Эдуард, читая письмо.
Господин Минтурн и его сын, каждый по своему, выразили ему свое участие.
— Почему же тебе не сообщили раньше? Ведь ты мог бы поехать на похороны! — воскликнул первый.
— Отец умер внезапно. А мать, наверное, подумала, что у меня не хватит денег на такое путешествие.
— Кто говорит о средствах в такой момент! Неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе ехать за свои деньги?
Показав Алексу письмо от господина Гольбрука, Эдуард не мог удержаться и сказал; — Я всегда буду жалеть, что не присутствовал на похоронах отца…
— Нет, друг мой, не говори так. Когда ты увидишься с ним на небесах, то не будешь жалеть, что не видел, как его хоронили…
… Между тем, Боб уже работал в торговом доме Минтурна. Эдуард удивлялся его вполне приличному поведению. По- видимому, Боб твердо решил измениться к лучшему. И все же его присутствие было во многих отношениях испытанием для Эдуарда: ему так неприятно было слышать свое старое прозвище 'Тип'. Он считал его принадлежностью того оборванного уличного мальчишки, который проводил все свои дни в поисках какого- нибудь развлечения или подачки. И совсем не приказчика торгового дома Минтурна, преподавателя воскресной школы и серьезного молодого человека, проводящего вечера за изучением алгебры и латинского языка. Боб, казалось, ничего не понимал во всех этих тонкостях и, хотя искренне уважал Эдуарда, все же продолжал называть его старым именем. Прозвище 'Тип' так и раздавалось в ушах всех служащих.
Как- то раз вечером, входя в библиотеку, Эдуард сказал Алексу:
— Как бы я хотел, чтобы он, наконец, научился хорошим манерам!
— Кто? — поинтересовался Алекс при виде нахмуренного лица Эдуарда.
— Я знаю, что это ужасно глупо, — рассмеялся Тип, — но не могу оставаться равнодушным! У Боба отвратительная привычка вечно кричать, называя меня по прозвищу. Как будто я глухой! Неужели он не видит, что я ненавижу это имя?
— Кто же тебя назвал так?
— Да… кажется, моя сестра, Мария, когда только начала говорить.
Во всяком случае, это несерьезно, и я никак не могу от него отвязаться!
— А твой братик тоже называл тебя Типом?
— Да, — ответил Эдуард, и взгляд его смягчился. — Кажется, это было единственное слово, которое он мог выговаривать… Я как сейчас помню его голосок…
— Знаешь что, на твоем месте я не стал бы ненавидеть имя, которым называл тебя умерший малютка и, вероятно, отец.
Эдуард молчал. Алекс заговорил опять.
— Я хочу обратить твое внимание вот на что. Во- первых, если ты хочешь добра Бобу, то должен терпеливо переносить от него даже не такие маленькие неприятности. Во- вторых, скажи- ка мне, какое настоящее имя Боба?
Эдуард покраснел, улыбнулся и наконец рассмеялся.
— Ему самому стало бы смешно, если бы я вдруг назвал его Робертом!
— сказал он весело.
С тех пор никогда больше Эдуард не возвращался к этому разговору. Несколько дней позже он немного замешкался в магазине и остался один с Бобом.
— Тип, у меня к тебе есть одна просьба! — заговорил Боб. — Сегодня твоему учителю явно нездоровится и ты, наверное, не будешь заниматься. Приходи ко мне! Все уходят в театр, и мне скучно одному.
— А ты что, разве не идешь в театр?
— Ты что, я дал слово не ходить туда. Алекс делает из меня решительно все, что хочет. Вот я и пообещал ему, что больше не буду туда ходить. Так придешь? Ты ведь добрый малый!
— Нет. Не могу!
— Это уж слишком! — возмутился Боб. — Я не думал, что ты такой гордый! Вот уже несколько месяцев, как я тут, и ты ни разу не зашел ко мне! Ты, наверное, стыдишься своего старого товарища? Кажется, я ни в чем не провинился… А если ты презираешь меня лишь потому, что живешь в богатом доме и носишь хорошую одежду, то грош тебе цена…
— Ты говоришь настоящий вздор! Разве я презираю тебя? Не обижайся, но я не могу придти к тебе ни сегодня, ни в другой раз. Я взялся делать одно дело каждый вечер, в половине девятого. Вот и теперь мне надо спешить.
Боб посмотрел на него с нескрываемым любопытством.
— Ты говоришь об уроках?
— Нет.
— Так, может быть, я помогу тебе, если можно? Тип немного подумал, потом согласился.
— Я не против. Думаю, что ты больше всех подходишь для этого.
— Я обещаю тебе помочь, если ты откровенно скажешь мне, в чем дело.
— Обещаешь?
— Конечно! Ты же знаешь, что я всегда держу свое слово!
— Хорошо. Я скажу тебе, Заперев двери магазина, они вышли вместе.
— Каждый вечер, в половине девятого я иду в свою комнату и прошу Бога о том, чтобы ты покаялся и вручил Ему свою жизнь.
Боб, не проронив ни слова, продолжал шагать рядом с Эдуардом.
Подойдя к двери, он сказал; — Ты поступил нечестно.
— Почему?
— Ты заставил меня пообещать то, чего я не могу исполнить.
— Разве ты не хочешь стать христианином?
— Не знаю… Мне кажется, что я неплохо обхожусь и без Бога.
— Ты говоришь глупости, которым я не верю! Тебе, как и всякому другому, нужен Спаситель. Почему ты не хочешь обратиться к Богу? Вот именно об этом я и молюсь, чтобы Бог дал тебе желание покаяться. Ты можешь помолиться со мною вместе? Ты ведь обещал!
Боб зашел за Эдуардом в его комнату и с напускной развязанностью стал насвистывать.
— Неплохо устроился! — окинув взглядом комнату, заметил он.
— Я доволен. Слава Богу! Но, Боб, уже половина девятого!
— Ладно, — согласился тот, — ты хоть сначала объясни мне, что я должен делать.
— Я буду молиться, а ты делай то же самое.
Эдуард опустился на колени, а Боб последовал его примеру. Первый раз в жизни слыша молитву о себе, Боб смахивал непрошеные слезинки и с удивлением наблюдал за Типом, который сердечно и искренне молился о своем друге. Этот вечер навсегда остался в памяти Боба, напоминая о великой любви Бога к человеку.
Алекс в этот вечер чувствовал себя очень плохо. И все же, увидев ребят вместе, он пригласил их зайти. Не обращая внимания на самочувствие, Алекс и в этот раз напомнил Бобу о том, что Бог ждет его.
