— Но, Джордан, неужели тебе не хочется бывать здесь чаще? Люди платят огромные деньги за то, чтобы приехать сюда отдохнуть, а тебе надо лишь купить билет на самолет и ты дома.
Он молчал, глядя куда-то вперед. Этот красавец, еще минуту назад веселый и возбужденный, сразу как-то потускнел.
— Шарлотта, после трагедии с дочерью для меня нет более непривлекательного уголка на земле, чем эта вилла… Для меня это место самое черное на земле… Здесь погибла моя дочь. Ее сбила машина.
— Извини, Джордан, зачем же ты сейчас сюда приехал? Мы спокойно пожили бы в отеле. — Шарлотта говорила шепотом, словно боялась что-то или кого-то спугнуть.
— Шарли, ну сколько можно бегать от себя? Я до сих пор не могу спокойно видеть детей, особенно в таком возрасте, как Наташа. Иногда даже Гарриет действует на меня так… отрицательно. Но надо же как-то избавляться от этого состояния. Жизнь не стоит на месте — возможно, у меня еще будут дети. Эта надежда поддерживает меня и дает силы… Разумеется, дочь я никогда не забуду, но ее не вернешь.
Шарлотте захотелось обнять его, сказать… но что можно сказать?
— Я как раз закончил работу, которую привез с собой, а Надин пошла с Наташей в деревню купить молока… Сказала, что скоро вернется. Я потом часто думал, что если бы мы накануне сходили в деревню, то, возможно, этого не произошло бы. Или это судьба, Шарли? Ответь мне!
— Ты же знаешь, Джордан, что ответ на этот вопрос знает только Бог. Но, видимо, твоей девочке предопределена была короткая жизнь, она сейчас смотрит сверху и молится за тебя. — Шарлотта не была сильно верующей, но, когда приходилось тяжело, всегда обращалась к Богу, находя в этом утешение.
Джордан, казалось, успокоился.
— Да, против судьбы трудно бороться. Знаешь, Шарли, казалось бы, смерть дочери должна была еще больше сблизить нас с женой, а мы, наоборот, стали почти врагами… Но хватит об этом. Ты права, это райский уголок, но, скажу честно, без тебя я бы сюда не приехал. Одному мне здесь находиться невыносимо… Извини, на минуту отлучусь, звонит мой помощник, мы договаривались.
И он вышел из кухни.
Шарлотта смотрела, как ночные бабочки, огромные южные бабочки, вились вокруг огня, и думала о семье, которая жила здесь… о маленькой девочке, наполнявшей этот роскошный дом своим смехом. Теперь этот дом превратился в склеп, и пройдет немало времени, прежде чем здесь снова зародится жизнь, но уже другая, с другой девочкой или мальчиком.
И это уже будут не дети Джордана, ведь он сказал, что продаст дом.
Шарлотта поднялась и стала убирать со стола. Ей показалось, что кто-то пришел, но, прислушавшись, она поняла, что это Джордан говорит по телефону по-французски.
Ей очень нравился этот язык, но, к сожалению, она его знала плохо… «Надо бы заняться им, — подумала она, — это язык любви». Ей захотелось полюбоваться ночным небом, и она подошла к окну. Роскошная южная ночь привела ее в какое-то возвышенное состояние. На мгновение ей показалось, что она в волшебном мире, в котором нет ни печали, ни забот, ни тревожных мыслей.
Сзади тихонько подошел Джордан и, обняв ее за плечи, так же молча слушал пение цикад. Джордан, не в силах бороться с нахлынувшим желанием, отошел от Шарлотты и сел в кресло. Но легче ему не стало. Шарлотта стояла напротив лунного света, и под тонким шелком видны были все изгибы ее тела. Видимо, она почувствовала его взгляд, потому что оглянулась и с недоумением посмотрела на сидящего Джордана.
— Ты не хочешь спать?
— Спать? Я хочу поплавать… Думаю, вода в бассейне потрясающе теплая. Пойдем?
— Но у меня нет купальника, — смутилась Шарлотта.
— Кто тебя здесь увидит… кроме меня? Или ты меня считаешь чужим? Напрасно, я видел все твои прелести, воспоминания о которых до сих пор сводят меня с ума. Ocобенно, когда ты стоишь вот так, напротив лунного света. Трудно сказать, смогу ли я совладать с собой, если ты останешься на этом месте.
— Ты шутишь?
Она мгновенно отскочила от окна.
— Шарли, ты стесняешься меня?
— Значит, ты наблюдал за мной?
Шарлотта оставила его реплику без внимания.
— Достаточно долго, чтобы убедиться в твоей красоте еще раз. Но почему ты так стесняешься?
— Порядочные люди, джентльмены, не наблюдают исподтишка за женщиной и уж тем более не обсуждают по телефону, как они провели ночь, — ушла она от его вопроса.
— Ну, а я только мужчина и, глядя на твое великолепное тело, думаю только о греховном, а не о правилах приличия. — Джордан встал и подошел к ней. — Пойдем поплаваем, Шарли. — Он взял ее за руку. — У меня тоже нет плавок для купания.
Его темные глаза так страстно смотрели на нее, что Шарлотта растерялась. Она живо представила себе это купание… Их тела, сплетенные в воде… Желание овладело ее телом, еще мгновение, и она бы бросилась в его объятия, но тут резко закричала какая-то ночная птица, и они оба, вздрогнув, очнулись.
— Ладно, пойдем спать, уже глубокая ночь, — едва вымолвила Шарлотта. — Завтра тяжелый день.
— Ты всегда такая благоразумная? — насмешливо спросил Джордан. — Ты же чувствуешь, как я хочу тебя?
Он стоял почти вплотную к ней. Откинув ее рассыпавшиеся по плечам волосы, он попытался поцеловать ее, но она вывернулась из его объятий.
— Я… я уже говорила, Джордан, что мне не нужна такая связь, особенно с тобой и особенно сейчас, когда мы с тобой находимся… ну, как бы это сказать, по разные стороны баррикады.
— Я еще раз повторяю: мы с тобой не можем, — пробормотал Джордан, снова заключив ее в объятия и крепко прижимая к себе.
Шарлотта, не выдержав борьбы с ним, а главное, с собой, не вырывалась и уступила его поцелуям. Он развязал пояс пеньюара и стал ласкать ее грудь и соски, доводя ее до исступления.
— Шарли, ну зачем ты мучаешь меня? Твое тело создано для любви и требует любви, а ты отказываешься следовать своим инстинктам и не даешь мне насладиться тобой.
— Джордан, ты такой опытный и страстный любовник, что…
Он не дал ей договорить, закрыв ее рот поцелуем. Сорвав с нее одежду, он целовал ее тело. Подхватив Шарлотту на руки, он, задыхаясь, прошептал:
— Пойдем наверх… к тебе… ко мне… хоть к дьяволу, которого ты любишь, но я не в силах больше сдерживать себя.
— Да, да, скорее… в спальню, — прошептала она, теребя его волосы и прижимаясь к его мускулистой груди.
Не включая свет, они опустились на кровать и любили друг друга с такой страстью и неистовством, словно хотели причинить друг другу боль…
— О чем ты думаешь? — спросил Джордан, когда они успокоились.
— Все о том же. Мы… я поступаю дурно, — честно ответила Шарлотта и вдруг, приподнявшись на локте и глядя в его глаза, сказала: — А впрочем, не будем больше говорить об этом. То, что происходит, меня вполне устраивает. — Она так откровенно откинулась на подушки, что Джордан мгновенно воспользовался ситуацией.
Уже под утро Шарлотта взмолилась, прося пощады, то есть передышки. Как ни странно, у нее прошла тревога. Ей казалось, что все будет хорошо. Правда, где-то в самом укромном уголке сознания таилось опасение, что с Джорданом надо вести себя осторожно, в таких мужчин не влюбляются, но думать об этом было поздно: ей нужен именно Джордан Ланч, и никто другой!
Спать не хотелось: видимо, страсть добавила им жизненных сил и сняла усталость. Шарлотта вновь задумалась о том, что их сегодня ожидает и не решит ли он, что она отдалась ему в счет оплаты? Эта мысль была ужасней всего.
— Джордан, ты уверен, что все утрясется? — начала она издалека. — Удастся ли отцу погасить долг в
