говоришь о скоротечности знакомства, Анна, так это ничего не значит. Мы живем по иным законам, и течение времени для нас не означает простое чередование дней и лет. Оно может ускоряться или замедляться, и один день может нести в себе больше, чем целый год. У людей тоже так бывает, вот только нечасто им удается прожить этот единственный день так, чтобы он и стал определяющим на всю дальнейшую жизнь.
— Как красиво! — Анна уткнулась ему в плечо. — Женщины часто ждут таких слов всю жизнь, а получают только невнятное лепетание от сменяющихся в бесконечной чехарде мужчин. А те, которые уже вышли замуж, вынуждены жить только воспоминаниями о своем медовом месяце, а наяву слышать только «сделай, подай, должна».
— Ты моя умница! — Генрих нежно погладил ее по голове. — Замужество, как таковое, это удел простых людей. У нас нет такого обряда, все происходит на более высоком уровне, и в отличие от людей, вампиры, связывая себя отношениями, напоминающими супружеские, никогда больше не расстаются.
Анна счастливо вздохнула и прильнула к нему. Посидев так некоторое время в полной тишине, они слушали биение своих сердец, которое говорило каждому из них больше, чем любые слова, а когда наступил рассвет, оба легли в кровать, и счастливо проспали до десяти часов утра.
Генрих, хотя и сильно утомленный тремя бессонными ночами, проснулся первый. Анна лежала рядом, закинув на него руку и ногу и умилительно посапывала, но как только он пошевелился, открыла глаза.
— Доброе утро!
— Доброе утро! — улыбнулся Холлисток. — Мне пора вставать.
— А что такое? — Анна по-кошачьи потянулась.
— Сегодня вышло мое объявление, и с десяти утра будет запись на прием.
— А позвонят?
— Обязательно.
— Ты это чувствуешь?
— Нет, — Холлисток покачал головой, — знаю! Это не сложно. Когда ты занималась магией, ты могла видеть определенные вероятности событий, а теперь ты будешь знать все наверняка. Вампиры в разы чувствительнее людей. Мы, образно говоря, подключены к некоему источнику, дающему нам силу и знания. Конечно, и вампиры все не одинаковы, но я сделал тебя существом высокоорганизованным, а вдобавок, ты женщина, что тоже немало значит.
— Спасибо! — заулыбалась она. — Комплименты с самого утра, это здорово! А мне что сейчас делать, милый?
— Что хочешь. Я сейчас пойду наверх, мы с Масси посидим у телефона, а ты, для начала, просто посмотри на себя в зеркало. Кстати, ты в нем совсем скоро начнешь исчезать, так что в дальнейшем надо будет заказать специальные освинцованные зеркала.
Анна, так ничего на себя и не надев, быстренько вскочила, и через две секунды уже любовалась на себя, оглашая комнату восторженными вскриками.
— Ничего себе! Ты просто волшебник! Я даже забыла, что так можно выглядеть! Хоть сейчас на любую глянцевую обложку!
— Вот тут вынужден тебя огорчить, — Генрих встал сзади, взяв ее за плечи, — на фотографиях тебя теперь не будет видно.
— Вот черт! Ни на каких?
— Ну если только на инфракрасной, да и то, лишь силуэт! — засмеялся Холлисток. — Ладно, милая, любуйся, а мне надо идти.
Он поцеловал ее за ухом и пошел к двери.
— Нет уж! — Анна повернулась боком и одной рукой заложила длинные волосы наверх. — Я еще полюбуюсь! А то пока зеркало новое купим… кстати! — остановила она Генриха, когда тот уже взялся за дверную ручку.
— Что? — с улыбкой обернулся тот.
— Как долго я теперь буду так выглядеть?
— Всегда!
— Всегда-всегда? И не постарею?!
Он отрицательно покачал головой.
— Ура! Ну иди, иди, — Анна повернулась другим боком, — я могу так долго стоять и отвлекать тебя, прости!
Генрих засмеялся и вышел.
Масси уже проснулся и сидел, как всегда, перед телевизором, постоянно переключая каналы.
— Доброе утро, босс! — услышав шаги, он обернулся. — Как там ваша подопечная?
— Прекрасно! — Холлисток сел рядом. — А у тебя что?
— Был звонок. Я там все записал, но будут еще перезванивать, — Масси показал на рабочий стол. — Мужик, наверное, с секундомером стоял у телефона, дожидаясь десяти часов. Ох уж мне эти немцы!
— Быть пунктуальным лучше, чем не быть им, — ответил Холлисток.
Он подошел к столу и прочитал каракули своего помощника:
— Эрих Комбеккер. Консультация, запись.
— Я ему говорю, перезвоните попозже, если хотите поговорить с самим доктором, — сказал Масси, — а он — во сколько, да во сколько? А откуда я знаю!? Сказал, что через сорок пять минут, чтобы отвязаться. Сейчас перезвонит, можно не сомневаться.
— Сходи за газетами, — сказал Генрих, направляясь, тем временем, в свою комнату. — И купи еще большой букет цветов.
— Каких? — Масси с готовностью встал.
Холлисток, уже стоя на пороге своей комнаты, внезапно задумался.
— Пусть будут красные и белые розы, — наконец сказал он. — Только постарайся незаметно пронести их в дом.
— Ясно. Сделаю, босс.
— Иди.
Когда Масси ушел, Холлисток переоделся в домашний халат, умылся, и налив в чашку теплого чая, сел за стол. Не успел он сделать и двух глотков, как раздался телефонный звонок.
— Алло! — Генрих не спеша снял трубку.
— Доброе утро. Могу я услышать доктора Холлистока?
— Это я, здравствуйте.
— Здравствуйте! — мужчина на другом конце провода глубок, и как-то облегченно вздохнул. — Я хотел бы прийти к вам для консультации, но сначала мне нужно убедиться, что я приду по адресу.
— Слушаю вас, герр…, - Холлисток сделал паузу, предлагая своему собеседнику назвать себя.
— Комбеккер. Эрих Комбеккер.
— Слушаю вас, герр Комбеккер.
— У меня вопрос по наследству. Вернее, с наследством все ясно, но меня сильно обманули при его распределении, причем сделал это родной брат.
— Что вы хотите услышать от меня? — Холлисток сделал большой глоток и поставил чашку на стол. Наследственные дела были для него всегда интересны, потому что именно имущественные споры среди родственников делают из людей бездушных и жадных зверей, заставляя эмоции буквально выплескиваться через край. В таких случаях опытному Холлистоку не составляло труда добиться от них желаемого, играя на самых низменных чувствах, таких как алчность, ненависть и предательство. Вот и сейчас он, почувствовав, что позвонивший именно его клиент, мысленно поздравил себя с очередной удачей, и ответ Комбеккера не обманул его ожиданий:
— Я хочу услышать ваше авторитетное мнение по поводу моих дальнейших действий. Обращение к нашим местным светилам ничего не дали, каждый предлагает смириться и подчиниться сложившимся обстоятельствам. Закон соблюден полностью, и обратной силы не имеет. Но закон это слова, а жизнь это жизнь. Закон соблюден, но справедливость не восторжествовала. Я надеюсь, не очень запутал вас, герр Холлисток?
— Нет, отнюдь. Наоборот, я отлично вас понял, герр Комбеккер, и готов дать вам консультацию,
