Ни тебе зловещего сумрака суда, ни доносов, ни обвиняемых, ни свидетелей, только престарелый слуга подает чай. Они с Огю сидят на шелковых подушках у стола. Их не разделяет пятачок Истины, однако Сано все равно как преступник в ожидании приговора.
Он долго размышлял, пойти ли к Огю сегодня или подождать, когда фактов по делу соберется больше. Чувство вины перед Глицинией заставило его решиться: откровенность — это самое меньшее, чем он может выказать почтение вышестоящему начальнику.
— Досточтимый судья, я почтительно прошу вашего разрешения продолжить расследование смерти Ниу Юкико и Нориёси.
Огю морщинистыми руками взял чашку с чаем и вдохнул поднимающийся пар. Строгая официальная одежда — черное хаори с широкими накладными плечами поверх черного кимоно, на котором по кругу наштампованы золотые фамильные гербы, — придавала коже особенно бледный и сухой вид. На фоне красочной фрески судья напоминал портрет собственного предка, выполненный тушью.
— Я рад, что вы навестили меня, — наконец выговорил Огю. — Оказывается, нам надо многое обсудить.
Сано попытался уловить лучик надежды в нейтральном заявлении.
— Слушаю вас, досточтимый судья.
— Это касается нашего отчета. — Огю взглянул на свиток перед собой.
Сано обуяло предчувствие. В отчете он назвал синдзю подозрительным.
— Боюсь, ваш документ не отражает того понимания, которого мы достигли на прошлой встрече.
У Сано упало сердце. Раздражение сделает Огю невосприимчивым к каким-либо доводам.
— Кроме того, вы распорядились кремировать тело Нориёси вопреки закону.
— Пожалуйста, позвольте мне объяснить, — сказал Сано, почти физически ощущая, как пол уходит из-под колен. — Когда я узнал об этом синдзю, то подумал, что дело нуждается в дополнительном расследовании. Вот почему я написал такой отчет.
Огю помрачнел. Сано заторопился. Нет смысла объясниться по поводу кремации, главное — в другом.
— Простите мою самонадеянность, мне не следовало нарушать ваши приказы. Однако, проведя определенные следственные действия, я убедился, что Юкико и Нориёси были убиты. Умоляю вас разрешить мне закончить расследование, чтобы найти убийц и представить на ваш суд. — Он не счел нужным напоминать Огю, что, если слух об убийстве дочери даймё дойдет до официальных кругов, поднимется большой шум.
Хмурые морщины на лбу судьи стали резче — то ли от удивления, то ли от раздражения.
— И откуда же вам это стало известно?
Желая успокоиться, Сано сделал несколько глотков чаю.
— Я выяснил, что Нориёси не интересовался женщинами, значит, он не мог себя убить из-за Юкико. Кроме того, у него имелись враги. По крайней мере один ненавидел его настолько, что был готов пойти на преступление.
— И кто же? — Огю отхлебнул из чашки и подал знак слуге, чтобы тот подлил ему и Сано свежего напитка.
— Кикунодзё, актер театра кабуки.
— Как вы узнали... о наличии этого врага? — Пауза свидетельствовала о скептическом настрое Огю.
— Я говорил с близким другом Нориёси, Глицинией.
Сообщив имя, чтобы придать достоверности рассказу.
Сано надеялся, что не придется докладывать, чем женщина зарабатывает на жизнь.
Но Огю, видимо, и так знал. Ходили слухи, что судья, несмотря на возраст, частенько бывает в увеселительных заведениях Ёсивары. Он вздохнул и процитировал старую поговорку:
— Есть две редкие вещи: квадратное яйцо и искренность юдзё.
— Думаю, она говорила правду. — Сано внезапно вспомнил прошлый вечер: скорбь Глицинии, ее мольбы арестовать Кикунодзё за убийство, ее страсть... Кровь в жилах у Сано загорелась. Усилием воли он заставил себя вернуться к реальности.
Огю покачал головой:
— Ёрики Сано.
«Разве можно быть таким доверчивым? — расшифровал Сано его тон. — Как вы смеете тратить мое время на такую чепуху?»
— Судья, я был в морге и видел большой синяк у Нориёси на голове, его кто-то ударил, — в отчаянии проговорил Сано. — И еще... Он не был похож на утопленника.
Сано вступил на зыбкую почву. Вдруг Огю захочет побольше узнать о его посещении морга? К счастью, рафинированная утонченность удержала Огю от щекотливой темы. Судья состроил гримасу отвращения:
— Мы здесь не говорим о подобных вещах.
Выложив основные аргументы, Сано умолк. Если Огю отверг два доказательства и отказался обсуждать третье, то на что еще можно надеяться?
Огю прочистил горло и приказал принести очередную порцию чая. Сано приготовился выслушать неизбежные упреки с упоминанием Кацурагавы Сюндая. Однако мысль судьи устремилась в другом направлении.
— В царстве зверей можно многому научиться, — сказал Огю. — Когда тигр шествует к озеру, олень ждет, пока тот напьется и уйдет, и только потом утоляет жажду. Когда в небе появляется ястреб, мелкие твари прячутся.
Сано кивнул в надежде, что собеседник наконец перейдет к существу дела.
— Когда стрекоза распускает великолепные крылья, насекомые боятся к ней приближаться и уж тем более вызывать у нее гнев.
Последний сценарий не соответствовал истинному положению вещей в природе, но Сано понял смысл послания. Перед глазами возник герб — красная стрекоза в кольце на белом знамени.
— Значит, вы слышали о моем визите в имение Ниу.
Огю состроил изумленную мину.
— Ёрики Сано, неужели вам нужно напоминать об опасности, с которой сопряжены действия, оскорбительные для семьи крупного даймё? Госпожа Ниу лично заезжала ко мне, чтобы пожаловаться на ваше вторжение. — Голос возмущенного судьи поднялся до заоблачных высот и превратился в визг. — Какая глупость, какое безрассудство толкнули вас на столь дерзкий поступок, да еще в такое неподходящее время? — На его запавших щеках проступили яркие пятна, глаза сузились.
Сано стоически вынес оскорбления, хотя каждое разрывало его самурайскую душу. Лицо горело от стыда: он разгневал начальника настолько, что тот вынужден открыто выражать злость. Сердце сжималось под холодными щупальцами страха: что выберет Огю в качестве наказания? Попутно пытливая часть мозга спокойно анализировала: а почему, собственно, Огю жаждет остановить расследование и умиротворить Ниу?
— Ниу встретили меня очень милостиво, — мужественно возразил Сано. — Госпожа Ниу вообще не показала, что обижена. И с чего ей обижаться? Я лишь задал несколько вопросов, на которые она и молодой господин Ниу, по-моему, с радостью ответили. Если барышню Юкико убили, почему семья должна быть против расследования? Разве Ниу не заинтересованы в том, чтобы убийца был найден? Разве они не хотят отомстить за поруганную честь?
— Если Юкико убили, ёрики Сано.
Возражения Огю напомнили Сано гневную речь Глицинии. «Уж нет ли у Ниу причин не желать раскрытия убийства и поимки преступника? — подумал Сано. — Не помогает ли им Огю в сокрытии истины?» Сано отогнал крамольные мысли: «Вздор! Начальник исходит только из высших моральных принципов. Ниу и Огю просто стремятся избежать скандала, который наверняка возникнет, если все узнают о том, что Юкико замешана в синдзю». Все-таки подозрение оставило в душе неприятный осадок.
— Юкико и Нориёси расстались с жизнью добровольно. — Голос Огю обрел обычный тембр, на лицо вернулась характерная бледность. — Выбранный способ смерти и предсмертная записка подтверждают это.
