Вода совсем остыла. Время уходит, понял Сано, и нехотя отпустил Аои.
— Мне пора.
Выбравшись из бочки, он вытерся полотенцем. Боли не ощущалось, он снова мог двигаться без труда.
— Подожди. — Аои тоже вылезла из воды и, быстро обтершись, оделась. — Сначала тебя нужно подлечить.
И вновь Сано почувствовал в ней безумное напряжение. Вернулось недоверие. Оно было сильнее прежнего. Но Аои права. Ушибленные места ноют, без лечения очередной пункт плана не удастся выполнить.
— Ну хорошо, — согласился Сано, вместе с Аои прошел в спальню и лег на матрас. — Только поторопись.
— Я нагрею комнату... — глухо сказала Аои, повернувшись к нему спиной и склонившись над вделанной в пол жаровней. Выпрямившись, она поспешила к двери.
— Аои, не уходи. — Их контакт снова нарушился. Сано должен был выяснить, что же ее беспокоит.
Она бросила через плечо:
— Отдохни, я сейчас вернусь с травами и снадобьями...
Сано остался наедине с невеселыми мыслями. Выполнит ли он свой долг и обещания? Сможет ли доказать, что Янагисава — убийца? Должен ли он сегодня казнить канцлера и покончить с собой? Если нет, то будет ли судьбе угодно, чтобы он арестовал Тюго или Мацуи раньше, чем истекут два дня? Сколько еще ночей у них с Аои? Слишком возбужденный, чтобы расслабиться, Сано смотрел в потолок. Вскоре, к его удивлению, веки отяжелели. Решив, что, похоже, недооценил степень своей усталости и успокаивающего воздействия горячей воды и секса, он потер глаза, прогоняя сон. Но дрема нахлынула огромными волнами и поглотила Сано.
В голове у Аои стоял непрерывный, мучительный звон. Он возник, когда канцлер Янагисава приказал убить Сано, и теперь усилился. Сано спрашивал, в чем причина ее страдания, а она не смогла признаться ему. Она зажмурилась, стиснула кулаки, чтобы не поддаться отчаянию, и сосредоточилась на звуках, доносившихся из комнаты. Аои ждала, когда дыхание Сано станет ровным, как при крепком сне.
Перед тем как покинуть комнату, она бросила в жаровню секретное снадобье ниндзя — редкие травы и клочок бумаги, пропитанный кровью крота, змеи и тритона. В военное время ее сородичи, чтобы проникнуть во вражеский замок, подсовывали эту смесь в печь караульного помещения и надолго выводили из строя стражников.
Весь день мысль Аои металась, словно волк в западне. Аои видела такого однажды за деревней. Волк попал в горную расселину и не знал, как высвободиться. Аои отчаянно искала способ не выполнить приказ Янагисавы и не повредить родным.
Может быть, отложить убийство Сано? Пусть он добудет неопровержимые улики против Янагисавы. Но вдруг канцлер рассердится на отсрочку и пошлет войска в деревню? Впрочем, что ему Аои! Не она, так кто-нибудь другой покончит с Сано.
Или рассказать Сано о приказе? Сымитировать смерть возлюбленного, а потом спрятать его там, где он мог бы жить под чужим именем? Нет, этот вариант хуже первого. Несмотря на краткое знакомство, она достаточно хорошо узнала Сано. Он ни за что не покинет свой пост.
А если самой разделаться с Янагисавой, о чем она так давно мечтает? Аои в течение многих часов выбирала способ мести: яд, кинжал, удавка... Нет, Янагисава, как любой человек, имеющий множество врагов, очень осторожен. Даже при ее способности убивать и таиться ей никогда не удастся приблизиться к нему на расстояние смертельного удара. Не сможет она и разоблачить замыслы канцлера перед властями. Янагисава контролирует бакуфу и сёгуна. Никто не посмеет выступить против него, чтобы спасти Сано.
Остается самоубийство. Но ведь оно, хоть и освободит ее от ответственности, никоим образом не обеспечит безопасность Сано и родных...
Все. Аои отбросила бесполезные думы. Волк в горной расселине в конце концов умер от голода. Ее мечты умрут от безнадежности. Дочерний долг сильнее любви. Приказ Янагисавы необходимо выполнить. Прямо сейчас.
Сдерживая слезы, Аои прислонила ухо к бумажному полотну двери. Глубокое размеренное дыхание Сано подтвердило то, что уже сообщило чутье. Аои немного помедлила, чтобы сонное зелье сгорело дотла, и, собрав волю в кулак, открыла дверь.
Сано спал на животе, положив голову на руки и повернув лицо к выходу. Сон разгладил на лбу следы тревог. Невинное выражение лица придавало сёсакану сходство с ребенком. Аои прогнала жалость и ненависть к себе. Подавив порыв растолкать Сано и тем спасти, Аои вошла и тихо прикрыла дверь. Она пересекла комнату и встала на колени возле Сано.
«Нет-нет-нет-нет-нет...» — твердила душа.
Сквозь звон в ушах Аои расслышала: Сано задышал чаще, прерывистее; сквозь слезы разглядела: у него дрожат ресницы. Сано что-то снилось. Снадобье, знала Аои, не даст ему проснуться. Время пришло.
«Нет-нет-нет...»
Непослушными руками Аои вынула из волос длинную деревянную заколку с черной лаковой головкой в виде дамского веера. Она потянула за головку. На свет вылезло стальное жало: острая тонкая игла.
Аои смахнула слезы и опустила левую руку на основание шеи Сано, в правой руке она сжимала орудие смерти. Ощущение теплой упругой кожи вызвало прилив нежности. Аои чувствовала, как по жилам Сано течет кровь, как Сано излучает бурную жизненную энергию, как стук его сердца ускоряется одновременно с ее пульсом. Она ласково погладила Сано по спине. Мокрые от слез пальцы оставили влажный след.
В Аои пробудилась профессиональная убийца, словно очнулась от зимней спячки змея. Несмотря на протест души, рефлекс взял свое. Пальцы начали ощупывать позвонки и межпозвоночные впадины. Игла перестала дрожать. Перед глазами Аои возник отец.
Он стоит в деревенской школе ниндзя. На столе перед ним обнаженный мужчина, ученицы — вокруг. Урок анатомии. «Вот здесь, между позвонками, — говорит отец, касаясь позвоночника мужчины, — находится точка, куда вы вводите иглу. Смерть наступает мгновенно, от укола остается крошечное пятнышко». Одна за другой девочки прикладывают палец к указанному месту, чтобы запомнить расположение смертельной точки.
На мгновение Аои перенеслась в восьмилетнее детство. Она прикоснулась к спине мужчины. Затем она вернулась в настоящее, два ее пальца лежали на позвоночнике Сано, на смертельной точке. Во власти неодолимого рефлекса правая рука начала опускаться.
Аои услышала отдаленный временем голос отца: «Убийство — это последнее, наименее желательное средство. Но если понадобится, ты должна пойти на него и действовать без колебания. Наша общая безопасность зависит от тебя».
Пальцы Аои раздвинулись, освобождая место для иглы. Сердце бешено заколотилось. Игла коснулась кожи. Аои медленно надавила. Кончик иглы вошел в верхний слой кожи.
И тут перед глазами Аои сверкнуло невероятное будущее. Они с Сано взбираются на гору. Черные грозовые облака клубятся над далекой вершиной. Ветер гнет деревья и распластывает траву. Но Аои улыбается и тянется к руке, предложенной Сано как знак любви и покровительства. Вдруг Сано исчезает. Аои остается на горе одна. Среди разбушевавшейся стихии.
— Вернись! — взмолилась Аои.
И гора пропала. Аои вышла из транса.
В ужасе от того, что едва не совершила, она долго сидела неподвижно. Попытка превратить себя в убийцу совершенно обессилила ее. Аои уронила иглу, та скользнула по спине Сано и упала на матрас. С тихим стоном Аои прижалась к любимому и заплакала.
Завтра она должна найти смелость и мужество сделать то, что не удалось сейчас.
