9
Безжалостное полуденное солнце заливало светом черепичную крышу императорского учебного павильона, небольшого строения на каменном фундаменте, расположенного неподалеку от Сада пруда. Правый министр Исидзё стоял на тенистой веранде и подслушивал у открытого окна, как Сано допрашивает слуг. Исидзё снедала тревога. Почему сёсакан до сих пор не задал ему ни единого вопроса по поводу смерти Левого министра Коноэ? Может быть, он не знает об их взаимоотношениях? Сомнительно: в архиве мецукэ на каждого сановника имеется досье. Тогда отчего следователь сосредоточился лишь на императоре Томохито, принце Момодзоно, Дзёкио и Асагао? Неужели Сано не в курсе, что и у него на момент убийства отсутствует алиби? Ах, если бы так! В случае обвинения в убийстве ему не избежать казни, ведь фактически все процессы заканчиваются обвинительными вердиктами. Исидзё представил себя на лобном месте и мысленно помолился, чтобы до Сано не дошло то, что известно многим во дворце.
Похоже, слуги ничего опасного не выболтали. Исидзё осторожно спустился с веранды и направился домой.
Внезапно из-за угла появился человек в кимоно с гербами клана Токугава. Огромный и мрачный, он заступил вельможе дорогу:
— Досточтимый Правый министр, прошу следовать за мной.
— Куда? — испугался Исидзё. — За что?
Человек лишь повторил просьбу, причем не допускающим возражений тоном.
Чутье подсказывало Исидзё, что никуда идти не надо, однако трилистники на кимоно сулили суровое наказание тому, кто пренебрегает приказами бакуфу. Мечтая о тех временах, когда его предки исподволь правили Японией, когда императорский двор обладал властью, Исидзё позволил вывести себя через северные ворота дворца.
На улице за воротами их ожидали люди сёгуна и черный паланкин с четырьмя носильщиками.
— Садитесь в носилки, — приказал человек Исидзё.
Правый министр неохотно подчинился. Когда захлопнулась дверца паланкина и на окнах опустились жалюзи, тревога Исидзё переросла в страх.
— Что происходит? — воскликнул он. — Я арестован? Ответа не последовало. Паланкин взмыл над землей и быстро поплыл вперед. Исидзё не решился звать на помощь. Он лихорадочно размышлял над причиной похищения. Возможно, бакуфу заподозрило его в убийстве Левого министра Коноэ; возможно, его везут на допрос. Но тогда для чего эта секретность? Токугава обычно выставляли преступников напоказ, чтобы другим было неповадно. К тому же сёсакан Сано, отвечающий за расследование, похоже, к этому происшествию не причастен. Стараясь определить, куда его несут, Исидзё обратился в слух.
По шуму толпы он угадал улицу Имадэгава. Паланкин повернул направо. Исидзё уловил запахи рыбы и лака, услышал визжание пил и гудение гонга. Он понял, что движется по улице Карасума. Его начало укачивать; пот, вызванный нервным напряжением, струйкой бежал по спинной впадине. Уличные звуки затихли. Исидзё придавило к сиденью, и он сообразил, что паланкин поднимается в гору. Запели птицы, да так громко, что заглушили тяжелое дыхание и равномерный топот носильщиков. В жарком полумраке паланкина Исидзё все сильнее ощущал привкус собственного страха.
Внезапно дорога выровнялась. Раздался скрип ржавого металла и деревянный стук. «Ворота», — догадался Исидзё. Паланкин опустился, дверца открылась. Прежде чем Правый министр успел что-либо увидеть, кто-то протиснулся в кабину, набросил ему на голову мешок и вытащил наружу.
Исидзё заломили руки назад и повели через поросшую травой площадку. Он ощущал, как ветер треплет его одежду, чувствовал жар солнечных лучей. Вдруг ветер и жар исчезли. Исидзё посадили на твердое покрытие и разули. Поднявшись, он ступнями определил деревянный пол. Исидзё хотел запротестовать, но испугался, что его вырвет, едва он откроет рот.
Пол сменился татами на подкладке. Солдаты поставили Исидзё на колени и отошли в сторону. Послышались удаляющиеся шаги; задвинулась дверь. Исидзё почувствовал, что в комнате, кроме него, кто- то есть. Задыхаясь от ужаса, он сорвал с головы мешок.
Яркий свет ослепил его. Он зажмурился, а когда разлепил веки, увидел пустую комнату. Фресковая живопись повторяла заоконный пейзаж и тем самым увеличивала комнату. В поле зрения Исидзё появился высокий стройный самурай в черном шелковом кимоно, опоясанный мечами; лицо его поражало зловещей красотой. Остановившись, самурай гордо расправил плечи.
— Кто вы? — спросил Правый министр, стараясь придать голосу обычную властность.
Самурай улыбнулся; внимательный взгляд прожег Исидзё.
— Примите извинения за неудобство и потрясение, которые вам пришлось претерпеть. Уверяю вас, всего этого требовала насущная необходимость. Я Ёсиясу Янагисава.
Теперь Исидзё заметил золотые трилистники мальвы на груди собеседника.
— Канцлер? — в изумлении спросил он. Его окатила новая волна ужаса. Внезапная встреча неизвестно где с самым могущественным в Японии чиновником, прославившимся жестокостью, грозила обернуться невообразимым злом. — Но... Я не знал, что вы в Мияко.
— Об этом знают очень немногие, — сказал канцлер, — и пока меня это устраивает.
— Почему?
— Вас это не касается.
Вежливая спесь канцлера разозлила Правого министра. В конце концов, сёгун официально подчиняется императору, а значит, канцлер стоит на ступеньку иерархической лестницы ниже Правого министра.
Поднявшись с колен, Исидзё надменно произнес:
— Какое бы ни было у вас ко мне дело, я предпочитаю обсуждать его в собственном кабинете, в цивилизованных условиях. Прощайте.
Он направился к двери, но застыл, услышав тихий голос Янагисавы:
— Я бы не советовал вам так поступать. Люди, которые привезли вас сюда, стоят за дверью. Они применят силу, чтобы вас задержать. Не делайте себе больно, вернитесь.
Исидзё посмотрел на презрительно улыбающегося противника.
— Что вам от меня нужно? — спросил он, ненавидя свою беспомощность и весь клан Токугава.
— Информацию, — бросил канцлер и начал ходить вокруг Исидзё, словно опутывая незримой веревкой. — Информацию об убийстве Левого министра Коноэ.
Канцлер Янагисава с любопытством изучал пленника. Красное лицо покрыто потом, седые волосы растрепаны, одежды помяты, но осанка хоть куда: чувствуется благородное происхождение. Сам Янагисава, сын казначея у некоего господина Такэи, одного из многочисленных управляющих даймё, приобретал вальяжность по мере восхождения к власти. И теперь он не мог не восхищаться потомственным аристократом, хотя и чувствовал, насколько тот напуган. Перед ним стоял оппонент, поражение которого способно было доставить большое удовольствие.
— Расскажите мне о своих отношениях с Левым министром Коноэ, — предложил он.
На лице Исидзё появилось замкнутое выражение.
— Это входит в круг интересов сёсакана Сано, которому сёгун поручил расследование.
То, что его пусть справедливо, но осадили, взбесило Янагисаву. Чтобы успокоиться, он припомнил историю клана, к которому принадлежал Исидзё.
Фудзивара некогда контролировали обширные территории, защищая землевладельцев в обмен на деньги и верность, но прошли десятилетия, и они растратили авторитет в сомнительных увеселениях. Их хватка в провинциях ослабла. В сельской местности начались бунты. В итоге клан Минамото разгромил род Фудзивара и основал первую династию сёгунов, опорой которых стало самурайство.
— Давайте считать, что мной руководят личные мотивы, — признался Янагисава с наглостью исторического победителя. — Да вы садитесь, в ногах правды нет.
Исидзё проигнорирован предложение. Тогда Янагисава сорвался:
— Сядьте!
Бросив на грубияна гневный взгляд, Исидзё опустился на колени.
— А теперь рассказывайте о Левом министре. Краткая пауза красноречиво показала, что Исидзё
