образом, я заключаю, что именно рана, а не пожар, погубила Ояму.
– При осмотре места происшествия я не нашел ничего похожего на оружие, – сказал Сано. – Но теперь ясно, что смерть Оямы была преднамеренной, а не случайной, как считали сначала. Видимо, убийца устроил поджог, чтобы замести следы.
Сано выдохнул и сокрушенно покачал головой: он-то надеялся, что Ояма пострадал лишь из-за рокового стечения обстоятельств. Дело обретало размах. Список возможных поджигателей из числа завсегдатаев храма, возглавляемый прежде сиротой Хару, рос на глазах. Сейчас в него следовало внести всех, кто имел отношение к полицейскому, который, без сомнения, нажил не один десяток врагов.
Словно прочтя его мысли, доктор Ито сочувственно посмотрел на Сано и произнес:
– Боюсь, перед пожаром случилось не одно убийство.
Он подошел ко второму столу. Мура откинул покров с тела мертвой женщины, и воздух наполнился смрадом обгоревшей разлагающейся плоти. Сано замутило. Он тяжело сглотнул. Теперь, когда труп освободили от остатков материи, кроме тех, что пригорели, он выглядел еще хуже, чем накануне. Покойница лежала с поджатыми коленями и согнутыми в локтях руками. Ее туловище, руки, ноги, лицо и безволосую голову покрывали ожоги разной степени тяжести – от покраснений с волдырями до обугленных черных отметин. Когда Мура перевернул тело на бок, Сано увидел участки с уцелевшим кожным покровом.
– Места, прилегавшие к полу, огонь не затронул, – пояснил доктор Ито. – Как, например, здесь.
Он указал на светлое пятно в основании шеи женщины. Поперек него шла тонкая, словно врезанная, багровая полоса. Сано наклонился и разглядел отпечатавшийся на коже узор – витки тонкой веревки. Подняв голову, он встретил мрачный взгляд доктора Ито и высказал то, о чем оба думали в эту минуту:
– Ее задушили, а тело оставили гореть.
Итак, Сано предстояло раскрыть не одно, а два преднамеренных убийства. И хотя вторая жертва требовала отмщения ничуть не меньше начальника Оямы, ее смерть означала массу дополнительных хлопот.
– Как я выясню, кто желал ей смерти и почему, если даже не знаю, кто она? – сокрушался Сано.
– Возможно, это одна из знакомых Оямы, – предположил доктор. – В конце концов, их обнаружили вместе. Может, члены семьи начальника ее опознают.
– В таком состоянии?
Пристально разглядывая тело, доктор Ито сказал:
– Она была среднего роста и телосложения.
Вооружившись узкой металлической лопаткой, он осмотрел рот погибшей за обожженными губами, приоткрытыми в жуткой гримасе.
– Не хватает двух коренных справа и одного слева. Прочие зубы в хорошем состоянии, с острыми кромками. Кожа, там, где она уцелела, гладкая и чистая. По моему мнению, лет покойной около тридцати. – Указав на ноги, Ито добавил: – Подошвы загрубевшие, в трещинах частицы грязи, ногти стерты – все это говорит о привычке ходить босиком. Стало быть, она из простонародья.
– Удивительно, как вам удается извлечь столько сведений при подобных обстоятельствах, – восхитился Сано. – Теперь у меня есть описание жертвы.
– Которое, впрочем, подойдет тысяче женщин, – сказал доктор Ито. – Быть может, ее одежда расскажет нам больше.
Той же лопаточкой он освободил лоскуток, прилипший к животу покойницы, и расправил его, чтобы оценить ткань и окрас: темно-синий, с набивным узором в виде белых ветвей бамбука.
– Дешевое хлопковое кимоно вроде тех, что продают по всему городу. Сотни батрачек носят такие же.
– Да, зато теперь нам известно, что убили не монахиню, в противном случае на ней было бы холщовое одеяние, – заметил Сано.
– Может, она не числилась в храме, потому никто и не узнал ее?
Доктор Ито сунул инструмент под тряпицу.
– Здесь что-то есть.
Сано услышал, как лопатка звякнула обо что-то твердое, после чего на стол выкатилась какая-то вещица. На поверку это оказалась бусина размером с вишню, вырезанная из молочно-белого нефрита, которой рука мастера придала форму спящего оленя. Сквозь отверстие в статуэтке был продернут обрывок веревки.
– Это одзимэ, – сказал Сано, узнав в бусине особую застежку. Ею затягивали шнуры кисетов или коробочек, подвешиваемых к поясу.
– Похоже, она носила ее на талии, – сказал доктор Ито. – Вероятно, в качестве амулета.
– Вещица штучная, а такие стоят недешево, – заметил Сано. – Надеюсь, по ней удастся опознать женщину.
Мура вымыл одзимэ и обернул чистым лоскутком. Сано убрал ее в кожаный кошель на боку и проследовал за доктором к третьему телу, крошечной скорбной фигурке под белым саваном.
– Неужели и ребенок был убит до пожара? – спросил он.
Доктор Ито печально кивнул. Когда Мура убрал покрывало, Сано ощутил то же, что и вчера, в храме Черного Лотоса. Он попросту не мог смотреть на мертвое дитя – ни тогда, ни сейчас. Сано резко отвернулся, однако воображение уже нарисовало ему черное сморщенное тельце, жуткую маску с разинутым ртом и пустыми глазницами. Сердце пустилось вскачь, желудок скрутило. Он стал судорожно вдыхать воздух, смешанный с запахом гари и обгорелой плоти. Потом Сано повело, и он потерял сознание. Первый раз в своей практике он расследовал гибель ребенка, а отцовство уже не давало отстраненно взирать на происходящее.
Очнулся Сано на плече у доктора Ито, волокущего его из покойницкой. Свежий воздух тюремного двора вернул ему силы, и он устыдился своей внезапной слабости.
– Извините. Все, я уже отдышался...
Он направился было обратно в морг, но доктор мягко удержал его.
– Вам не обязательно видеть останки. Я изложу основное из того, что нашел, и довольно. – Дав Сано окончательно прийти в себя, доктор Ито продолжил: – Итак, у нас труп ребенка мужского пола. На необожженной части спины следы новых и старых ушибов. Шея сломана, скорее всего удавкой. Лет ему, по моим подсчетам, около двух, хотя, возможно, и больше – мальчик был сильно истощен, вероятно, имелась задержка роста. Думаю, ребенок голодал и терпел побои еще задолго до убийства.
Сано вообще презирал издевательства над людьми, а с рождением Масахиро мысль об истязании детей стала казаться ему особенно чудовищной. Из трех убийств именно это взволновало его больше всего.
– Все сироты как будто на месте, – произнес он. – Вы не нашли каких-нибудь меток, чтобы установить, чей это мальчик или откуда?
Доктор Ито покачал головой.
– Раз его тело лежало рядом с женским, разумно предположить, что это мать с сыном. Впрочем, выводы могут быть ошибочны. – Помолчав немного, он добавил: – К несчастью, среди эдоской бедноты полно таких заморенных, избиваемых детей, один из которых мог погибнуть при сомнительных обстоятельствах. Боюсь, вам придется задействовать другие способы для опознания этих двух жертв.
– Уже задействовали. – Перед отъездом Сано отдал Хирате соответствующие распоряжения. – Пока что я отправлюсь в дом Оямы – опросить его домочадцев и челядь.
Простившись с доктором, Сано покинул тюрьму. Сев на коня, он влился в уличную толчею и двинулся в центр города, больше обычного проникаясь предстоящей работой. Год за годом он посвящал себя поиску правды и служению справедливости, что считал не менее благородным, чем самурайские долг, отвага и верность. Теперь у него, как отца, появился еще один повод раскрыть это дело. Смерть мальчика должна быть отомщена. Если Хару виновна в убийствах и поджигательстве, он проследит, чтобы она заплатила за них своей жизнью.
